— Мне стало известно, что кое-кто из вас не удосужился даже скачать наше приложение, — говорила Ева; ее глаза сузились, а голос источал презрение. — Это абсолютно неприемлемо. Все вы должны использовать наш продукт. Это единственный способ становиться все лучше и лучше. Если вы из тех, кто отказался инсталлировать приложение или не использует его для покупок, сделайте одолжение — поищите другую работу, — Ева ожидала, что после этого ее выдающегося заявления раздадутся аплодисменты. Но вместо этого головы опустились, и Имоджин заметила по крайней мере трех девушек, которые, возвращаясь к своим столам, судорожно стали скачивать приложение. Ева была явно разочарована, ведь она ожидала, что провозглашение Королевы офиса все исправит и сделает рабочую обстановку радостной и праздничной.
Имоджин пыталась освоиться с тем, что было написано в письме, когда над ней нависла реальная Ева, без всяких лолов и обнимашек.
— В общем, я хочу, чтобы ты начиная с завтрашнего дня вела «Твиттер». Мне нужны твои твиты с Недели моды. Я могу прислать Эшли, чтобы она помогла тебе его завести. Ты же еще там не зарегистрировалась, верно?
У Имоджин был только «Фейсбук», да и тот она завела лишь потому, что школа, где учились ее дети, размещала в этой соцсети информацию (важные новости о сборе денег, изменении расписания и днях, когда ученики должны прийти на занятия в зеленом, вроде Дня святого Патрика). Ну и еще для того, чтобы не упускать из виду Аннабель, которая становилась все взрослее и отдалялась от нее. Имоджин замутило при мысли, что ей придется проявлять остроумие, укладываясь при этом в сто сорок символов. Идиотское времяпрепровождение, можно подумать, ей больше нечем заняться. Имоджин не то чтобы ненавидела технологии, она просто не понимала их, они ее ошарашивали. Она тосковала по тем дням, когда взгляды всех и каждого не были приклеены к маленьким экранчикам, когда принято было, входя в лифт, улыбнуться незнакомому человеку или поболтать с таксистом… И получить просто удовольствие от обеда без непременного желания твоего спутника выложить в «Инстаграм» натюрморты из главного блюда и букета пионов. Имоджин иногда задумывалась, не подчинили ли люди свои жизни соцсетям? Не выбирают ли между двумя вечеринками ту, которая будет лучше смотреться в «Инстаграме»? Не читают ли книги только для того, чтобы сообщить об этом в «Твиттере»? Не стали ли все одержимы страстью расшаривать все события своей жизни, вместо того чтобы просто ею наслаждаться?
— Это полезно для бренда, — надавила Ева, почувствовав нежелание Имоджин связываться с «Твиттером». — Если ты как следует справишься, то на следующей неделе сможешь даже стать Королевой офиса.
Что и говорить, предел мечтаний. Но Имоджин не собиралась потерпеть поражение в этой схватке.
— Я как раз собиралась там зарегистрироваться, — Имоджин улыбнулась. — Уверена, ты сможешь научить меня кое-каким уловкам.
Тут в дверях, словно по заказу, появилась Эшли. Балансируя на пятнадцатисантиметровых каблуках, она собиралась сделать следующий шаг. Придет день, и Эшли, как и подобает леди, освоит искусство хождения на высоких каблуках. Но не сегодня. Сегодня она косолапила на ходу, отчего ее колени при каждом шаге касались друг дружки. Имоджин поражало, каким хамелеоном была эта девушка во всем, что касалось моды. Сегодня она одета в духе Ива Сен-Лорана семидесятых годов, завтра — в стиле Версаче девяностых. В один день ее образ наводил на мысли о бохо и Талите Гетти,
[58] а на другой она превращалась в лос-анджелесскую цыпочку-серфера. Она была предана идее. Чтобы создать ее идеально неидеальную прическу и макияж, требовалось по меньшей мере два часа, и так каждое утро.
— Давай это сделаем! — Эшли радостно хлопнула в ладоши. — Пришло время «Твиттера».
Приобщение Имоджин к Твиттеру прошло сложнее, чем они ожидали. Неистовый поклонник «Глянца», трансвестит из города Сант-Паула, что в Миннесоте, который при помощи макияжа и белокурого парика добился сверхъестественного сходства с Имоджин, позаимствовал заодно и ее имя: @ImogenTate.
— Я свяжусь с «Твиттером», может, у нас получится деактивировать его аккаунт, — быстро сказала Эшли, покраснев, словно ей стало неловко за Имоджин.
Трансвестит @lmogenTate оказался забавным, он имел твердое мнение насчет моды, сериала «Настоящие домохозяйки округа Ориндж» и восковой депиляции на дому. Проще было бы нанять его, чтобы он писал в «Твиттер» с Недели моды. Имоджин произвела мысленные подсчеты: перелет из Миннесоты, номер в «Сохо Гранд», пара обедов там-сям. Новый парик за пять тысяч баксов, ни одним чертовым пенни меньше… И ему надо будет выплатить все эти деньги!
— Ладно, неважно. Нам все равно нужно слово Glossy. Ева у нас @GlossyEvie, я — @GlossyAshley. А ты станешь @GlossyImogen, — Эшли несколько раз кликнула мышкой, набрала нужные символы. — @GlossyImogen, готово. Ты зарегистрирована.
Имоджин уставилась на экран, где было выведено имя и красовался голубой квадрат с одиноким яйцом внутри.
— Нам понадобится фото.
Имоджин повозилась с телефоном и нашла фотографию с какого-то мероприятия за пару месяцев до ее операции. Там ее лицо выглядело чуть полнее и здоровее. Волосы были собраны в хвостик а-ля «Дневная красавица», красиво уходивший под черный меховой воротник.
— Эта сойдет?
Эшли сморщила нос, и вокруг ее губ появились маленькие ложбинки.
— На первое время. Еве нравятся более естественные снимки, которые, как она говорит, выглядят доступнее. Смотри, вот ее фотка.
И Эшли перешла в аккаунт Евы, чтобы продемонстрировать ее последний поясной снимок в любимой позе: сплошь буфера и зубы, рот широко раскрыт, голова запрокинута, как у ревущего осла. Имоджин была готова держать пари, что Ева тренировалась, снова и снова принимая эту позу и делая снимок за снимком, пока не добилась в точности того, чего хотела. Ничем естественным там и не пахло.
— Я этим займусь, — улыбнулась Имоджин. — Такой же фотографии не обещаю, но найду что-нибудь классное. А пока пусть стоит эта, чтобы место не пустовало.
— Расскажи мне, что ты знаешь о «Твиттере».
— Вроде все довольно очевидно. Я набираю текст и нажимаю «отправить».
— Да, так и есть. Давай составим твою краткую биографию. Какая у тебя сейчас должность?
— Все еще главный редактор, — Имоджин почувствовала, как обрушивается ее самооценка.
— О’кей, так что мы пишем?
— Главный редактор «Глянца».
— Сайта «Глянец-точка-ком».
— Хорошо, «Глянец-точка-ком». Что еще я должна сказать?
— Гм, у меня вот так, — Эшли кликнула на свой профиль в «Твиттере». — Крутышка, красотка, худышка. В твитах вся Я! АХАХА, — Эшли покачала головой. — Пожалуй, тебе это не подойдет. Давай найдем кого-то ближе тебе по возрасту, — она в раздумье прикусила губу, яростно набирая текст большими пальцами. — Нашла! Вот, Хиллари Клинтон: «Жена, мать, юрист, защитница женщин и детей, первая леди Арканзаса, первая леди США, сенатор США, госсекретарь, литератор, собачница, икона парикмахерского стиля, поклонница брючных костюмов, разрушительница стеклянного потолка
[59] и так далее.»
