Звезду виртуальной реальности задержала съемочная группа, ее лицо сияло гордостью от того, что она приглашена на Неделю моды, хотя всего год назад была скучной невестой знаменитого калифорнийского ортопеда. Маленькие женщины с большими сумками работали локтями, чтобы опередить мужчин-азиатов в больших черных пальто. Везде, куда ни посмотри, мелькал мех, настоящий и искусственный, хотя на улице было больше десяти градусов тепла.
Имоджин не удосужилась даже взглянуть на маленький листок бумаги, выскочивший из слота, будто лотерейный билет. Там должны значиться первый ряд, одиннадцатое место, разве нет? Все редакторы журналов сидят в первом ряду, так чтобы модели оказались от них на расстоянии вытянутой руки. Выхватить образ с подиума, потом объединить его со другим, увиденным на следующем шоу, совместить их в одной фотосессии для журнала — и вот уже установлена планка, и ясно, как предложить этот лук женщинам всего мира. Одежду невозможно оценить по фотографиям. Нужно посмотреть, как она выглядит в движении, на модели, какого она цвета при искусственном освещении и какова на ощупь ткань, из которой она сшита. Нужно сосредоточиться на деталях, важна даже музыка, под которую шествуют девушки. Все вместе создает эмоциональное и визуальное послание. Только так можно понять, что должно попасть на страницы журнала. Это таинственный и сложный процесс, который, по убеждению Имоджин, начинается в кресле первого ряда.
Вдобавок так модельеры могут шпионить за редакторами и издателями. Сквозь отделявшую подиум от закулисья черную ткань — прижавшись к ней лицом — они рассматривают зал. Если издатель не улыбается, оскорбленный модельер может отозвать из его журнала всю свою рекламу. Когда показ закончится, Имоджин нужно будет пойти за сцену, чтобы произнести там положенные охи и ахи. Тому, что после каждого шоу обязательно следует поздравлять модельера, ее научила еще Молли Уотсон.
— Господь знает, что тебе не хочется по три часа сидеть на их показах, — говорила она Имоджин. — Но нужно, чтобы они по крайней мере видели твое лицо и знали, что ты там была.
Почти все модельеры после показа совершенно выматывались, но все равно устраивали прием для своих верных почитателей. Исключением был Валентино.
[71] Этот знаменитый итальянец обычно в одиночестве сидел в углу, не спеша потягивая из фужера шампанское.
Имоджин шла на показ Сенби, но была застигнута врасплох: две руки схватили ее за ягодицы и крепко сжали.
— Ах ты, дерзкая кокетка!
Она повернулась и увидела Бриджет Харт.
— Когда ты вернулась? — обняла ее Имоджин.
— Три часа назад прилетела ночным рейсом.
Старинная подруга, соседка, а ныне — самый востребованный стилист по костюмам Голливуда, она две недели провела в Лос-Анджелесе, подбирая платья для очень популярной семнадцатилетней старлетки, которую, как ожидалось, должны были вот-вот номинировать на «Оскара». Бриджет всегда устанавливала с клиентами дружеские отношения. Она была не просто их стилистом, она становилась их подругой.
— Мне приходится видеть голыми самых прекрасных, самых закрытых и самых опасных женщин мира, — однажды сказала она Имоджин. — Нужно, чтобы у них возникало чувство, будто в комнате вместе с ними находится их лучшая подруга.
Перелет никак не сказался на внешности Бриджет. Она была чемпионкой по сну в самолетах. А после того как в 1999 году подруга открыла для себя кислородные косметические процедуры три раза в неделю и хитрый способ ежегодно при оформлении налогов списывать заплаченные за них деньги как рабочие траты, Имоджин ни разу не видела ее усталой. Агент нашел Бриджет в пригороде Торонто и привез ее в Нью-Йорк. Первый год она жила с Айлин Форд, а потом вдруг вмиг обрела популярность. Как модель Бриджет стала известна под прозвищем Птаха, и не потому, что в ее внешности было нечто птичье — просто она так нервничала перед показами, что почти не могла есть.
Имоджин впервые встретила ее на фотосессии для «Моды», вскоре они съехались и стали жить вместе.
Бриджет была первой чернокожей девушкой, ставшей лицом косметики Cover Girl beauty и оказавшейся на обложке журнала Vogue. Ее тело обезоруживало, и в Victoria Secret
[72] умирали от желания заполучить его пленительные изгибы для своего каталога (несмотря на то, что Бриджет регулярно им отказывала).
Любая камера сходила с ума от ее кошачьих зеленых глаз. Но самой яркой чертой все равно оставалась теплая широкая улыбка Бриджет. А вот моделью ей быть категорически не нравилось. Она ненавидела долгие часы ночных перелетов, ненавидела гнусных фотографов, которые постоянно хотели с ней переспать. Она призналась Имоджин, что никогда не собиралась становиться стилистом знаменитостей, это просто стало вторым актом ее карьеры. За те годы, пока ее постоянно фотографировали, она прекрасно усвоила, что украшает женское тело, а что его портит. Вскоре после того, как она начала этим заниматься, ее стали приглашать серьезные компании, включая Версаче, Валентино и «Макс Мара». Ее любили итальянцы. Она была красива и вдобавок талантлива. Ральф Лорен
[73] умолял ее пойти к нему на полную ставку креативщицей, но Бриджет всегда считала, что один клиент — для нее слишком просто.
На заре карьеры Бриджет председатель LVMH
[74] как-то отозвал ее в сторонку, чтобы дать несколько финансовых советов. Она сделала все, как он сказал, и стала одним из первых акционеров этой компании, сколотив небольшое состояние.
Подруга Имоджин была воплощением человека, который живет полной жизнью даже в самых прозаических ее аспектах. Она по сей день посылала Имоджин открытку из каждого нового города, куда доставлял ее самолет. С ней, искренней и эксцентричной, всегда было чертовски весело. Вдобавок она отличалась удивительной преданностью, даже излишней, особенно если это касалось мужчин, которые ее не заслуживали.
— Думаю, я буду иметь удовольствие сидеть с тобой рядом? — сказала Имоджин, беря Бриджет под руку.
— На меньшее я не согласна, — улыбнулась Бриджет. Их годами сажали на соседние места в первом ряду.
— Какое у тебя место, дорогая? — спросила Имоджин.
— Двенадцать «А».
— А у меня должно быть одиннадцать «А». Отлично. Жду не дождусь послушать про Голливуд.
— А я жду не дождусь послушать про Еву! — При упоминании последней обе женщины рассмеялись, как те девчонки, которыми они были, когда познакомились двадцать лет назад. Бриджет, конечно, уже знала, что творится на работе у Имоджин, из ее коротких электронных писем, но там ведь всего не расскажешь.
