В разделе моды «Нью-Йорк таймс» как-то появилась фотография Имоджин, расположившейся на серой бархатной кушетке в гостиной; рядом, на синем кофейном столике от Ива Кляйна разложенные в художественном беспорядке экземпляры «Глянца» соседствовали с Grazia
[93] и Vogue. Подпись гласила: «Она носит Prada, но не называйте ее дьяволом».
Имоджин любила устраивать приемы и вечеринки. За пять лет с момента подписания чудовищного ипотечного договора она организовала у себя уже с дюжину встреч разного калибра: по большей части — мероприятий для журнала, еще — дни рождения подружек. А однажды она собирала тут средства на избирательную кампанию сенатора штата Нью-Йорк! Половина этих приемов имела шумный успех. Вторую половину можно было считать удавшейся на том основании, что гости собрались и обед им понравился. В один поистине незабываемый вечер Имоджин на полчаса опоздала на собственный званый ужин и прибыла уже после того, как гости покончили с первым блюдом. Иногда работающая мать пытается справиться со всем на свете, и порой ей это даже удается!
Эшли отрядили искать алкогольного спонсора. Эта девушка каждый день удивляла Имоджин. Она справлялась с поставленными задачами, находила изящные и экстравагантные решения, направляла свой творческий потенциал в технологии. Имоджин чуяла в ней настоящий талант. Эшли напоминала ей саму себя в молодости — если бы ей тогда приходилось укладываться в сто сорок символов. Это Эшли придумала использовать для запоздалых приглашений Paperless Post.
[94] Текст как нельзя лучше отражал характер мероприятия, на которое гостей созывали в последнюю минуту: «Самым продуманным планам не сравниться с атмосферой внезапного каприза. Приглашаем вас присоединиться к Имоджин Тейт и Еве Мортон на празднике Glossy.com в доме главного редактора». Она убедила своего друга Дэнни, многообещающего шеф-повара, из тех, кто способен приготовить что-то вкусное из пенопласта и молекул, помочь ей накормить народ меньше чем на четыре тысячи пятьсот долларов. Мужчины-модели прямиком с автобуса из Де-Мойна бесплатно поработают официантами и барменами, лишь бы получить шанс пообщаться со светилами моды.
Она сможет все это провернуть.
* * *
Все школьные мамаши отчаянно хотели разжиться приглашением на вечеринку в честь Недели моды у Имоджин.
— Может, это будет самое интересное, что я увижу в этом году! — воскликнула Сара, мама Джека, когда они с Имоджин миновали железные ворота начальной школы Кантри-Виллидж и шли по зеленому оазису: вдоль дорожки росли нарциссы, дальше тянулся ряд деревьев.
Маленькая, с огромными черными глазами и короткой стрижкой под пикси, Сара была налоговым адвокатом и при этом ужасно застенчивым человеком. Ее сынишка Джек походил на уменьшенную копию родительницы: такие же глаза и почти такая же стрижка, а голова напоминает по форме земляной орех. Мамаши в школе, где учились дети Имоджин, были двух типов — те, что работают, и «предпринимательницы»: эти сидели дома, но имели мужей, которые финансировали их линии изготовления органических продуктов по уходу за кожей или кашемировых сумок. За те несколько месяцев, что Имоджин не ходила на работу, восстанавливаясь после операции, ей довелось испытать, каково это — быть частью племени сидящих дома мамаш. Сначала, первые несколько недель, ей нравилось — она даже попыталась приготовить всё, что нашла в кулинарной книге Джессики Сейнфелд.
[95] На четвертой неделе такой жизни Имоджин с растущей тревогой всерьез задалась вопросом, не заняться ли ей тоже производством органических бальзамов для губ.
Мамаши-предпринимательницы, всегда с головы до пят затянутые в черный спандекс (больше похожий на костюм Женщины-Кошки, чем на тот, который надевают, чтобы пропотеть), подчеркивающий линии их подкачанных на велотренажерах тел, свободно распоряжались своим временем. Работающие мамы, обычно в спешке приводившие детей и убегавшие, озабоченные тем, чтобы не опоздать на работу, сегодня, в связи с распространившимися слухами о Неделе моды, были не прочь задержаться. Няни держались особняком.
— Думаю, ты ошибаешься насчет значимости мероприятия, но, безусловно, буду рада, если ты придешь, — сказала Имоджин. Сара радостно вскрикнула, и в это время к ним подошла Бьянка Уайлдер, мама-актриса, обладательница «Оскара». Удивленные на голливудский манер брови Бьянки напоминали изогнутые дуги. У нее были крошечный ротик-бутончик и кожа, которая от семестра к семестру натягивалась все туже.
— Похоже, ты немного потемнела, — прокомментировала идеальный Бьянкин загар Сара. Рука актрисы вспорхнула, коснувшись щеки, а на лице появилось выражение ужаса. Имоджин помнила девяностые — дни, когда заметить чей-то загар считалось хорошим тоном, ведь это означало, что его обладатель только что вернулся из сказочного путешествия в Сен-Бартелеми. Теперь упоминание о загаре стало оскорбительным.
— Когда мы были в Терксе, я носила шляпу, — защищаясь, сказала Бьянка.
— Идеальный загар, как раз в меру, — вмешалась Имоджин. — Такое золотистое свечение.
С тех пор как Бьянка получила «Оскара» за роль пораженной параличом нижних конечностей женщины-биолога, живущей в Конго среди больших обезьян, прошло всего три года, но Имоджин была уверена, что самая успешная роль госпожи Уайлдер — «нормальная мама». Несколько недель после получения награды она считала нужным появляться на школьной парковке в идеально всклокоченном виде. Если кто-нибудь поздравлял ее, она считала себя обязанной сказать что-нибудь вроде «О, мне пришлось переступить через себя», закатывая глаза и смеясь так, как проделывают это только обладательницы «Оскара». Потом она понижала голос и добавляла: «Моя настоящая работа — быть мамой Софи. В смысле, я работаю в Голливуде, но я ему не принадлежу».
Бьянка прилагала много усилий, культивируя искусственную близость с остальными школьными мамашами, и стояла во главе небольшой армии молодых дам, которые повсюду сопровождали ее, постоянно предлагая оказать ей какую-нибудь любезность, например поразвлекать в выходные ее детей и няню, пока она слетает в Лондон на церемонию вручения премии Британской академии кино и телевидения, или три раза в день кормить ее кошку во время фотосессии на Морее.
Актриса собрала волосы в небрежный хвостик.
— Как работается, куколка? — она опасливо обняла Имоджин. Примерно в это время в прошлом году снимок Бьянки появился на обложке «Глянца». Имоджин не присутствовала на съемке, но слышала по сарафанному радио, что термин «дива» для описания поведения Бьянки казался грубым преуменьшением. Некоторые таланты хотят оставить себе юбку или серьги, которые были на них на фотосессии. Бьянка хотела оставить себе все, от нижнего белья до шпилек с брильянтиками… и вдобавок тот же наряд еще в трех цветовых вариантах.
