Молли потянулась и накрыла ее руку своей.
— Выкурим по сигаретке? — спросила она тем же тихим голоском, который Имоджин слышала по телефону.
Имоджин покосилась на свою грудь, думая о раке, слегка покачала головой, сообщая Молли, что той предстоит курить в одиночестве, и опустилась на невозможно большую тахту. Просто оттого, что Имоджин сидела рядом с Молли, она чувствовала себя спокойнее — ей казалось, что все в мире еще может наладиться и войти в правильную колею.
Старшая из женщин придвинула к себе переполненную окурками лиможскую фарфоровую пепельницу, бледно-зеленую, с золотыми листьями, достала откуда-то из складок тахты помятую пачку «Данхилла». Окно было приоткрыто, чтобы в него мог уходить дым, и роскошные тяжелые сиреневые занавески из плотного ситца колыхались на легком ветерке, как бурлескные танцоры. Они молчали, пока Молли не выдохнула после первой затяжки. Им было спокойно в этом невесомом привычном молчании. Имоджин мысленно распахнула объятия потянувшемуся в ее сторону дыму, будто он — давно потерянный друг, с которым, возможно, ей не суждено встретиться вновь.
— Как у тебя дела, дорогая? — спросила Молли.
Конечно, она знала, что случилось с «Глянцем», и знала, что Имоджин знает, что ее уволили из «Моды». Имоджин не хотелось углубляться в вызывающие неловкость детали, но она ничего не смогла с собой поделать. Она выложила Молли все: и про шок от возвращения в журнал, и про ужас, который вызывало у нее беспардонное поведение Евы, и про то, как та помыкает персоналом.
— Не думаю, что я смогу это вынести, Молли. Возможно, мне вообще надо уйти из «Глянца» в другой журнал. Около года назад меня звали в «Элли»…
Она собиралась продолжить перечисление изданий, куда ее просто обязаны взять, но Молли впилась в нее взглядом.
— Продолжай работать, Имоджин, — сказала она с нажимом, — держись за свой журнал.
— Но… — начала Имоджин.
— Сейчас уже не девяносто пятый год. И не две тысячи пятый. Сейчас две тысячи пятнадцатый, и мы с тобой — вымирающий вид в вымирающем мире. Я не смогла получить новую работу. Никто меня не наймет. Я всем звонила. Всем в этом городе, кому долгие годы оказывала бесконечные любезности, ничего не прося взамен. А когда мне что-то понадобилось, эти люди просто перестали отвечать на мои звонки. Я — динозавр. Я никому не нужна. А тебе, моя дорогая девочка, это пока еще только угрожает. Ты можешь спастись. Продолжай работать. Делай, что тебе говорят. Не хочу, чтобы ты закончила, как я.
Имоджин не знала, что и сказать.
— Что Ева о себе возомнила? Она думает, что я не выдержу? Что я уйду? — ее голос дрожал.
— Именно. Совершенно ясно, Ева считает, что классических редакторов вроде нас с тобой нужно гнать с пастбища, как старых кобыл.
Имоджин сидела, ошеломленная, но по-прежнему готовая сражаться.
— Меня больше всего огорчает то, как она на меня набрасывается. Я же ее наставляла когда-то. Я хотела, чтобы она добилась успеха, а она обдурила меня и всадила нож в спину.
— Да, дорогая. Именно это она и сделала. Неблагодарная корова, ничтожество, — глаза Молли потускнели. — Ты хороший человек, Имоджин. И в тебе еще есть страсть, — Молли ласково похлопала ее по колену. — Мне надо отдохнуть.
Когда Молли встала, Имоджин впервые заметила ее возраст в легкой сутулости спины, в том, как противится ее тело самой идее движения, будто даже такие небольшие перемещения причиняют ему боль. Она медленно побрела в соседнюю спальню, затем чуть-чуть повернула голову, посмотрела на Имоджин через плечо и произнесла вместо напутствия:
— Не сдавайся, дорогая, — а потом, словно в голову ей пришла запоздалая мысль, добавила: — Удачи.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Когда телефон ожил и стало ясно, что это звонит директор школы, где учится Аннабель, Имоджин испытала чувство облегчения. Обычно родителей не радуют подобные звонки, но это означало, что у нее появится реальная причина не возвращаться на работу.
— Миссис Тейт, нужно, чтобы вы немедленно пришли в школу, — раздался строгий голос мисс Оглторп, женщины с повадками сержанта, который только что съел какую-то гадость. От этого голоса на том конце линии в голове Имоджин заметались страшные мысли, худшей из которых было предположение, что один из бывших преуспевающих клиентов Марти МакАльвина спятил, пришел за ее детьми и похитил Аннабель, а теперь требует выкуп, чтобы возместить деньги, которые он потерял, когда Алекс упрятал авантюриста за решетку.
— Аннабель в порядке?
— С ней все хорошо. Могу заверить, она не пострадала, но вы должны приехать и забрать ее.
— Пожалуйста, мисс Оглторп, не могли бы вы рассказать, что с моей дочерью? — но едва эти слова сорвались с губ, Имоджин поняла, что ничего не узнает по телефону. Мисс Оглторп обожала торжественно сообщать родителям о том, как она разочарована поведением их отпрысков, исключительно во время личных встреч.
* * *
Сидя во внушительного размера кресле перед кабинетом мисс Оглторп, Аннабель выглядела очень маленькой. Она болтала ногами, и казалось, эти механические движения ее успокаивают. Девочка низко наклонила голову, но не плакала, хотя когда Имоджин пальцем приподняла подбородок дочери, чтобы заглянуть ей в лицо, то увидела, что ее глаза покраснели.
— Прости, мамочка, — это были первые слова Аннабель. — Я только хотела узнать, кто это делает. Мне просто нужно знать, кто из них говорит обо мне все эти ужасные вещи, — и по круглым, как яблочки, щекам девочки потекли слезы. Что же все-таки натворила ее дочь?
Мисс Оглторп, между глубоко посаженными глазами которой залегла жесткая бороздка, вышла из своего кабинета и откашлялась.
— Миссис Тейт, пройдите, пожалуйста, в мой кабинет. Мисс Маретти вполне может посидеть тут еще немножко.
Усаживаясь в кресло напротив принадлежащего мисс Оглторп стола из красного дерева, Имоджин почувствовала себя ребенком.
— Уверяю вас, Аннабель не из тех девочек, кто ищет неприятностей. Должно быть, произошло какое-то недоразумение.
Мисс Оглторп сложила перед собой руки с узловатыми, красными костяшками пальцев. Она обошлась безо всяких реверансов в адрес Аннабель.
— Прежде всего, вам известна политика нашей школы касательно запрещения смартфонов во время занятий? Мы понимаем, что вы, родители, чувствуете себя обязанными покупать своим детям айфоны, айпады и подобные вещи, начинающиеся на «ай», причем со все более раннего возраста, но во время уроков, когда учителя пытаются чему-то обучить ваших над, они недопустимы. Слишком сильно отвлекают.
Имоджин кивнула. Все друзья и подружки Аннабель получили смартфоны задолго до того, как справили восьмой день рождения. Они с Алексом смогли продержаться до девятилетия дочери. С Джонни это произойдет еще раньше. Он уже пытается проводить пальцем по книжке с картинками, чтобы перевернуть страницу.
