— Вы вызвали меня потому, что Аннабель в классе смотрела в свой телефон?
Абсурдное предположение даже для такой школы, как эта.
— Нет. Я лишь хотела привлечь ваше внимание к тому, что у Аннабель был телефон, когда она закричала и швырнула свою еду в Харпер Мартин и других юных леди за столом.
Имоджин знала мать Харпер Мартин, Эллу, светскую тусовщицу и четвертую жену Георга Мартина, владельца «Бруклин Нетс». Если молодая мисс Мартин хоть в чем-то похожа на свою заносчивую мамашу, Имоджин могла понять желание накричать на нее, но чего она до конца не понимала, так это почему Аннабель так себя повела. Разве что именно Харпер слала дочери все эти мерзкие сообщения?
— Мисс Оглторп, я уверена, этому есть объяснение. Вы спросили Аннабель, почему она так поступила?
— Спросила. Она не захотела мне ничего объяснять.
Имоджин вздохнула:
— Не возражаете, если я немного поговорю с дочерью? Попытаюсь выяснить, что случилось? Этому должны быть причины.
— Я бы предпочла, чтобы вы забрали ее домой. Она отстранена от занятий на сегодня и на завтра.
Имоджин не знала, что и сказать. Ее дочь отстранили от занятий!
Когда она вышла из кабинета, Аннабель выглядела напуганной. Она встала и взяла мать за руку, хотя уже пару лет отказывалась это делать. Шесть кварталов до дома они прошли в молчании. Там Имоджин велела Аннабель идти наверх, умыться и через пятнадцать минут спуститься в кухню. Та молча подчинилась, а Имоджин пока занялась приготовлением чая.
Спускающаяся по лестнице Аннабель была одета в пижаму с маленькими пингвинчиками, из-за которой она выглядела гораздо младше своих десяти лет. Имоджин сделала ей знак в сторону стола, где стоял чай English Breakfast, ее самый любимый. Дочь уселась, обхватив кружку обеими руками.
— Расскажешь мне, что случилось? — Аннабель кивнула. — Тогда начинай.
— Я получила эти послания, — Аннабель беспокойно заерзала на стуле. — Вначале они появились на стене в «Фейсбуке», а потом стали приходить в мессенджер. И еще в комменты в «Инстаграме» и «Ютьюбе».
— Детка, могу я их посмотреть?
— Я многие стерла. Не хотела, чтобы кто-то еще их видел. Но несколько осталось.
Аннабель отодвинула стул от стола, достала ноутбук из розового школьного рюкзачка, подключилась к вайфаю и открыла свою страничку на «Фейсбуке». Разумеется, сообщения пришли все от той же девочки, Чоткой Конфетки.
Во входящих сохранилось четыре сообщения. Прочтя их, Имоджин ахнула.
«Мальчики тя не полюбят у тя рожа как у обезьяны» «Спроси у своей модной мамы толстая ли ты. Спорим она скажет да»
«Ты всегда плачеш когда смотриш в зеркало?»
«Эй жиртрест ты отстой!»
Имоджин содрогнулась.
— Почему ты решила, что это от Харпер?
Аннабель пожала плечами.
— Харпер и ее подружки дуры набитые. Они меня не любят. Они надо мной смеются. Я увидела у Харпер телефон в столовой. Она его туда пронесла. И открыла на моей страничке в «Фейсбуке». Они с подружками пялились и смеялись.
Аннабель снова была в слезах, и как Имоджин могла винить ее за это? Сейчас она лучше, чем кто-либо еще, понимала, как легко можно дойти до предела, когда тебя высмеивают. Она подошла к противоположному краю стола, подняла дочь со стула и села на него сама, усадив Аннабель на колени, чтобы та могла выплакаться у нее на груди. Вдыхая запах дочкиных волос, Имоджин испытывала сердечную боль.
— Я считаю, мы должны рассказать мисс Оглторп, что Харпер, похоже, тебя дразнит. — Аннабель отчаянно замотала головой. — Нужно. Ты должна это ей рассказать.
— Я уже не знаю, Харпер ли это. Когда я заорала на нее, она сказала, что ни при чем. Вот почему я бросила в нее смузи.
— Попала?
Аннабель кивнула:
— В лицо.
Имоджин постаралась не улыбнуться. Все-таки есть свои плюсы в том возрасте, когда можно решить вопрос, швырнув в лицо обидчицы большую порцию овощного смузи. А дочка продолжала:
— Не похоже, что она поняла, о чем я говорю. Вначале я подумала, что она мне врет, но, по-моему, она паршивая врунья. И я теперь не знаю, она ли это делала.
— Ладно, Аннабель. Ты же знаешь, что отстранение от занятий — это очень серьезно, правда? Знаешь, как папа расстроится?
Аннабель снова спрятала лицо на груди матери.
— Знаю, — ее ответ звучал глухо. — Пожалуйста, не говори ему.
— Ана, я должна, — учитывая нагоняй, который, как знала Имоджин, дочери предстоит получить сегодня вечером от Алекса, и растрепанные чувства Аннабель, Имоджин решила побыть хорошим полицейским. — Да, похоже, мы с тобой сегодня обе прогуливаем. Давай используем это время по полной программе и устроим женский день? Я могу попросить Тилли, чтобы она на несколько часов взяла Джонни.
— А что мы будем делать?
— Почему бы нам не пойти в салон и не сделать прически, как подобает истинным леди?
Аннабель никогда не была вся такая девочка-девочка, но затейливые прически ей нравились. Она кивнула.
— Тогда тебе надо переодеться.
Аннабель помчалась вверх по лестнице, а Имоджин снова уставилась на мерзкие послания в мессенджере.
Закрыв «Фейсбук», она быстренько проверила свою электронную почту: шесть посланий от Евы с вопросом, где она, градус нарастает от письма к письму. Отвечать совершенно не хотелось, да только что толку в молчании? Это всего лишь заставит Еву написать еще больше писем.
«Ева, я беру отгул. Увидимся завтра на работе».
Остальная корреспонденция могла подождать до утра. Когда Имоджин отложила телефон и встала со стула, Аннабель уже сбегала по лестнице, сменив пижамку на узкие джинсы и яркий лиловый свитерок и стянув длинные темные волосы узлом на макушке.
— Знаешь, Ана, иногда люди бывают ужасны. Я бы хотела ошибаться, но некоторые из них просто злобные придурки.
Зачем ей врать дочери? Аннабель кивнула и обняла ее. Имоджин удивилась, какая дочка уже высокая.
— Ты ведь знаешь, какая ты прекрасная, зайка, правда? Просто потрясающе красивая, — проговорила Имоджин.
Аннабель скривилась:
— Тебе полагается так говорить, ты ведь моя мама.
Имоджин продолжала:
— Еще важнее то, что ты хороший человек. Ты прекрасна внутри и снаружи. Я, конечно, твоя мать, но я не вру. Я общалась с самыми знаменитыми супермоделями мира и могу объективно сказать, что самые красивые человеческие существа из всех, с кем я знакома, в точности такие же, как ты… те, кто по сути добрые и хорошие.
Аннабель засмеялась.
