Полисмены поднялись следом за Имоджин по ступенькам и выдвинули стулья из-под маленького непрезентабельного столика в хвосте трейлера.
— Мы знаем вашего мужа, мэм, — произнес красивый парень лет под тридцать, которому пошло бы что угодно, в том числе и форма полицейского. На его бейджике значилась фамилия Кортес. — Он хороший мужик, этот ваш Алекс Маретти. В прошлом году посадил пару-тройку наркодилеров, которых я поймал.
— Хотя я не знал, что его жена работает в кино, — лысый крепыш-полицейский с черными густыми бровями и тяжелой нижней челюстью проговорил это с таким видом, будто он тут главный весельчак. При этом он явно понятия не имел, что щеголяет с расстегнутой ширинкой, подметила с некоторой долей удовлетворения Имоджин. Она выбрала момент, когда никто, кроме него, на нее не смотрел, подмигнула и коснулась молнии на собственных брюках. Крепыш смутился и одарил ее благодарной улыбкой.
— Как это мило с вашей стороны! Нет, я работаю не в кино, а в журнале, я редактор. Подождите всего секундочку и позвольте мне поискать разрешение, — она вернулась к Эшли. — Сходи в ту маленькую булочную по соседству и принеси коробку пончиков.
Девушка наморщила носик при упоминании источника ненасыщенных жиров и сахара, но подчинилась без единого слова. Имоджин стала делать вид, будто ищет в своем ноутбуке какое-то конкретное электронное письмо или документ. На самом деле она писала Еве, чтобы спросить у нее, как обстоят дела с разрешением на парковку трейлера там, где он сейчас стоит.
— Уверена, я смогу быстро его найти, — Имоджин посмотрела на полисменов поверх монитора. — Мне очень-очень жаль, что я заставляю ждать таких приятных мужчин. Я же знаю, сколько у вас дел в этом городе. Это моя первая фотосессия после болезни. Не знаю, делился ли Алекс этим со своими коллегами, но я лишь несколько месяцев назад вернулась из отпуска по состоянию здоровья и пока еще заново учусь ходить, — Имоджин тошнило от роли девы в беде, но с мужчинами определенного типа только так и можно добиться своего. От того, что должно было произойти дальше, ее тошнило еще сильнее, но она все-таки понизила голос и проговорила: — Рак.
— Как печально это слышать, мэм. Мне очень жаль.
— Пожалуйста, зовите меня Имоджин, — она помедлила, а потом сделала потрясенное лицо и воскликнула: — Какая я дурочка! Не могу поверить, что я так ошиблась. Просто не могу поверить.
Кортес склонил голову набок и вопросительно уставился на нее. Имоджин продолжила:
— Мы запросили разрешение на другой день.
Лысый коп слегка покачал головой, но Кортес умоляюще поглядел на него.
— Обычно мы так не делаем, Имоджин, но сейчас могли бы закрыть на это глаза.
Имоджин вообще-то не ожидала, что это сработает. Кортес накрыл ее ладонь своей.
— Вы в таком стрессе, — снова заговорил он. — Серьезно. Мы хотим помочь. Ваш муж каждый божий день помогает нам убирать с улиц плохих парней. Мы можем натянуть вокруг трейлера полицейскую ленту, и тогда весь остаток дня вас никто не побеспокоит.
Имоджин потянулась обнять полицейского.
— А еще, офицер, не могли бы вы не рассказывать об этом Алексу, пожалуйста! Мне будет ужасно неловко, если он узнает, что я не смогла справиться с таким простым делом. Не хочу, чтобы он обо мне тревожился.
Тут как раз вернулась Эшли с коробкой из булочной. Едва та оказалась на столе, как к ней потянулась упитанная рука.
— Что это? — спросил лысый коп, не донеся угощение до рта и с удивлением уставившись на него. Так бассет-хаунд смотрит на салат-латук, почему-то оказавшийся в его миске.
— Это донноли, — объявила Эшли. — Полупончики, полуканноли. Типа современный вариант, — она была очень горда, что нашла в центре города такой изысканный деликатес.
Коп только головой покачал.
— Ладно, я попробую, — сказал он и откусил покрытый глазурью кусочек, топорща во все стороны усы.
Наблюдавший за своим напарником Кортес чуть закатил глаза и кивнул Имоджин:
— У нас с вами сегодня будет общая маленькая тайна.
Большинству мужчин нравится иметь общие секреты с красивыми женщинами.
Спустившись по ступенькам трейлера, копы стали натягивать вокруг него полицейскую ленту, будто это место преступления. Имоджин послала мужу эсэмэску:
«Представляешь, забыла разрешение. Пришлось поплакаться копам и воспользоваться твоим именем. Надеюсь, это ОК».
«Используй, что имеешь. Покажи им».
Электронное письмо от Евы, которое пришло через несколько секунд, содержало одну лишь строку:
«Разве делать разрешение для ТВОЕЙ фотосессии — не ТВОЯ работа?»
По счастью, все остальные опоздали минут на двадцать. Коко и Хиллари чудесным образом явились одновременно, обе без макияжа и со свежевымытыми волосами — чистые холсты, ожидающие, когда на них напишут картину.
— Ладно, Эшли, теперь расскажи, что там за новый визажист, которого потребовала Ева? — повернулась Имоджин к своей помощнице. Та постила какой-то твит. — Я думала, у нас будет Пэт Макграт.
Отвечая, Эшли едва посмотрела в ее сторону:
— Ева хотела подешевле и сама договорилась с визажистом.
Имоджин постаралась скрыть злость.
— Ты не знаешь с кем?
— С кем-то, кто в конце концов согласился работать даром.
— Эшли, пожалуйста, сосредоточься. Нам нужно сделать так, чтобы эта фотосессия прошла без сучка без задоринки. В твои обязанности входит решение таких вопросов.
— Постить в «Твиттер» тоже входит в мои обязанности, — Имоджин поняла, что Эшли сразу же пожалела об этих словах. — Извини, — выдохнула она, — я просто немного не в себе.
«Двигайся дальше, — думала Имоджин, — дыши». В конце концов, и визажист, и парикмахер имеются, в отличие от разрешения.
И Хиллари, и Коко хотели есть, но уж, конечно, не донноли.
— У вас есть безглютеновое печенье? — спросила Коко.
Ей вторила Хиллари:
— Можно мне протеиновый коктейль?
Имоджин посмотрела на Эшли, которая пожала плечами и подняла руки, мол, сдаюсь. Значит, придется заниматься еще и вопросами питания. На этот раз Эшли не ждала распоряжений, просто вышла из трейлера и отправилась на поиски магазина с органическими продуктами, а Имоджин тем временем сообразила, что никто не озаботился принести паровой утюжок для одежды, которая помялась при перевозке.
Элис прибыла вовремя, ровно в девять тридцать, ее миниатюрная фигурка была обернута четырьмя слоями кардиганов и кашемировых палантинов в серых тонах.
— Не могу поверить, что действительно пришла на съемку с одним телефоном, — недоверчиво сказала она. — Мне радостно, но нервно.
Из того, что Имоджин когда-либо слышала от Элис Хобб, это больше всего походило на светскую беседу. Модные фотографы славятся неумением взаимодействовать с другими людьми, во всяком случае, на вербальном уровне. Им каким-то фантастическим образом удается донести до других свое видение той или иной фотографии парой междометий, жестами и притоптыванием, но разговоры — определенно не их конек.
