— Имми, сыграешь с нами в «Монополию»?
— Начинайте без меня.
Она уже собиралась набрать номер Евы, когда ее телефон зазвонил и на экранчик выскочила фотография Эшли: широко раскрытые глаза и слегка склоненная набок голова. Как она там очутилась? Наверно, сама Эшли и поставила.
— Привет, Эшли, а я как раз пыталась до тебя дозвониться.
Голос девушки звучал приглушенно, как будто ее рука прикрывала микрофон.
— Я видела, потому и перезваниваю. Что случилось?
— Где ты? Я тебя почти не слышу. Можешь говорить громче?
— Я у Евы вместе со всеми остальными.
— С кем?
— Да со всем офисом.
— Что ты такое говоришь?
— Ева сказала, чтобы мы пришли работать к ней домой.
— Я ничего об этом не слышала.
— А она велела тебе не говорить. Сказала, что тебе, наверно, придется присматривать за своими детьми, поэтому нет смысла тебя дергать.
— Как вы туда добрались? Ничего ж не ходит.
— Пешком по большей части. Папа Сабины разрешил ей взять его большой внедорожник, и она подобрала часть народа из Верхнего Ист-Энда, но они застряли в сугробе и поэтому сильно опоздали.
Имоджин не знала, что и сказать. Не может быть, чтобы Ева вдруг просто раздобрилась и дала ей возможность провести снежный денек с детьми. Скорее, хотела выставить ее ленивой дурой, которая не работает сейчас вместе с остальными, а сидит дома.
— Я с утра сделала рассылку всему штату, ты ее получила?
— Через две минуты после твоего письма Ева написала нам всем, велела его игнорировать и ехать или идти к ней, кто как может. Она сказала, — и Эшли заговорила чуть гнусаво, пародируя Еву, — мы не можем допустить, чтобы наша продуктивность упала из-за нескольких снежинок.
— Эшли, почему фотосессия выложена на сайте?
Девушка начала отвечать чуть громче, но тут же сообразила, что ей следует говорить шепотом.
— Гм. Да. Я знаю, это отстой. Это Ева с утра заставила меня запостить фотографии.
— Что?
— Она сказала, что сегодня, когда все на восточном побережье сидят по домам из-за снега, нам нужен оригинальный контент. А мы делаем специальный выпуск снежного дня, и куча народа прибегает к нам за покупками. И в конечном итоге это же хорошо, да? — теперь Эшли, кажется, смутилась и попыталась, как говорит молодежь, отмазаться. — Ева дала добро, а ведь вы с ней типа одно и то же, так? Если она говорит что-то сделать, значит, все в порядке?
— Эшли, мы с ней не одно и то же. Я много работала над этой съемкой, и тебе об этом известно. Ты и сама много работала над ней вместе со мной, и то, что сейчас выложено на сайте, не имеет ничего общего с нашим замыслом. Мои отношения с Элис и ее отношения с Glossy.com на этом закончились.
— Вот дерьмо! Имоджин, я должна идти. Там Ева что-то орет, — Эшли сильнее понизила голос. — Она говорит, что мы должны устроить тут пижамную вечеринку снежного дня. Не думаю, что хоть кому-то удастся смыться домой… хотя не факт, что нам удалось бы добраться до дома, даже если бы она не возражала…
Трубка замолчала.
Ну и какой смысл теперь писать Еве? У нее сейчас весь персонал собрался, развалились, наверно, на полу в ее квартирке с одной спальней. Если Имоджин туда позвонит, выйдет совсем глупо.
Она уставилась на телефон. Слишком сбитая с толку, чтобы попытаться поговорить с Бриджет или Массимо, Имоджин прокручивала список контактов и в конце концов добралась до буквы «Р». Раньше в экстренных ситуациях ей никогда не приходилось звонить Рону. Она попала на голосовую почту. И каков протокол для таких ситуаций? Следует ли ей оставить голосовое сообщение? Когда это люди вдруг перестали отвечать на телефонные звонки?
Все еще сидя по-турецки на полу, Имоджин получила от своего психотерапевта эсэмэску:
«Будьте в сети. Сейчас свяжусь с вами по „Скайпу“».
Помедлив немного, она ответила:
Он прислал ей улыбающийся смайлик. Скайп-психотерапия? Конечно, почему нет? Имоджин добавила смайлик, чтобы продемонстрировать, что она не совсем уж в отчаянном положении. Тем, чье положение действительно отчаянное, обычно не до смайликов.
Мобильный телефон засветился. Она приняла вызов, и на экране замаячила борода ее психотерапевта.
— Имоджин? О чем вы хотите поговорить?
Имоджин впервые пыталась воспользоваться видеосвязью с трубки и не знала, куда лучше пристроить телефон. Решив, что издалека ее будет видно лучше, она вытянула руку с телефоном. А Рона совершенно не волновало, что она там видит, поэтому с экрана на нее смотрело две его ноздри.
— Простите меня, пожалуйста, Рон. Вы, наверно, подумали, что я совершенно чокнулась.
— Имоджин, я как раз и работаю с чокнутыми.
— Тоже верно, — засмеялась она. — Тут такое дело… кажется, у меня переломный момент. Не знаю, сколько еще я смогу выносить ее игры и все это дерьмо, Рон.
— Что Ева сделала на этот раз?
— Это так глупо звучит, когда начинаешь объяснять… как будто какие-то школьные подростковые прикольчики, но вот до чего я докатилась, — и она принялась объяснять Рону про снежный день и про то, что Ева собрала у себя весь штат офиса, кроме нее, Имоджин.
Прежде чем ответить, Рон мгновение помолчал, а потом очень дипломатично заговорил:
— Вы не допускаете, что есть шанс, хотя бы один малюсенький шанс, что Ева на самом деле подумала: «О, Имоджин, у нее же дома двое деток, может, ей нужен отгул… может, лучше ее не беспокоить?»
Ох, такого просто не могло быть. Если бы дела обстояли именно так, Ева не стала бы принимать решение в одиночку. Она предложила бы Имоджин выбор — работать вместе со всей остальной командой или остаться дома с детьми. Ева созвала всех, обойдя Имоджин специально, чтобы ей напакостить. Ева — девушка умная, она прекрасно понимала, что делает, выкладывая на сайт фотосессию. Она знала, что это испортит отношения Имоджин и Элис. Когда Ева работала ассистенткой Имоджин, ей приходилось иметь дело с Элис Хобб и ее фото-сессиями, и она прекрасно знала, что представляет собой эта женщина-фотограф.
У Рона, должно быть, устала рука, потому что экран дрогнул и изображение поехало вниз. Имоджин увидела здоровенный кусок белой-белой кожи.
— Боже, Рон, вы вообще одеты?
— Нет, Имоджин. Не одет. Я на севере штата, на замечательном голом ретрите. Удивительно раскрепощает. На самом деле я думаю, вам бы он тоже пошел на пользу.
— Рон, вы с ума сошли? Не хочу я ни на какие голые ретриты. Пожалуйста, держите телефон на уровне глаз.
— Конечно. Прошу прощения, — продолжал Рон. — Вам нужно сделать выбор. Вы действительно занимаетесь тем, чем хотите заниматься? Вы — женщина, которая любит сложные задачи. Вы любите побеждать, но вы также прошли через рак, а еще у вас двое маленьких детей и муж с невероятно напряженной работой. Вы хотите каждый день убивать себя, подчиняясь девушке, которую ненавидите?
