Иззи вздохнула.
— Слушай, — сказала она, — я ей сочувствую. Правда. Но, если честно… После того, что ты рассказал, это кажется еще более странным. Не понимаю, почему она хочет, чтобы люди страдали? Ведь она на собственной шкуре почувствовала, каково это.
— Я думаю, она боится, что ей снова сделают больно, и потому ведет себя так, чтобы никто не рискнул с ней связываться. По-моему, она думает, что жизнь — это пищевая цепочка, и она хочет залезть наверх, чтобы чувствовать себя в безопасности.
— Ты сам-то в это веришь?
— Да, — ответил Итан. — Я пытался с ней поговорить, объяснить, что она не должна быть такой… — Он отвел глаза. Его лицо исказилось, как от боли. — Похоже, кроме меня, у нее никого не осталось. Только я понимаю, почему она такой стала. Матери на нее плевать, а остальные поддакивают Шэннон, потому что боятся ей возражать.
«Ого, — подумала Иззи, — а ведь он правда ее любит!» Она подумала об отце: он женился на маме, понятия не имея о том, что однажды она сойдет с ума. «Осторожнее, Итан!» Но она ничего не сказала, лишь глубоко вздохнула и решила поменять тему:
— Как мне отдать тебе дневник, чтобы Шэннон не узнала? По-моему, ей не очень-то понравилось, что ты за меня вступился.
— Да уж, — протянул Итан, — она очень ревнивая, так что лучше ее не злить.
Иззи чуть было не сказала, что Шэннон та еще штучка, но передумала.
— Знаешь, оставь дневник у себя в шкафчике, — предложил Итан, — а я заберу его на перемене.
— Ладно. Мой номер шкафчика… а, постой! — с улыбкой сказала она. — Ты и так знаешь.
Итан поднял руки вверх.
— Виноват, признаю!
ГЛАВА 8
КЛАРА
Уиллард.
На следующий день после поступления
Солнечный свет, в котором плясали клубы пыли, проникал в помещение через высокие — от пола до потолка — зарешеченные окна. Он рассеивал полумрак, но был не в силах согреть комнату. Вдоль стены стояли шесть ванн на ножках, прикрытые брезентом, который крепился к металлическим трубам. В полу были устроены сливы, треснувший кафель потемнел от плесени. Медсестры громко выкрикивали указания, а пациенты, не желая лезть в ванны с ледяной водой, спорили, визжали и сопротивлялись.
Совершенно голая Клара переминалась с ноги на ногу рядом с ванной. Одной рукой она прикрывала грудь, а второй волосы внизу живота. Черно-белая плитка на полу была холодной, как лед. Дрожа всем телом, она наблюдала за тем, как медсестра высыпала в ванну кубики льда. Медсестра Тренч и здоровенная пациентка с вытекшим глазом ждали рядом с кранами. Из дыры в брезенте на соседней ванне торчала голова женщины с бледным лицом и посиневшими губами. В конце комнаты два санитара достали из ванны потерявшую сознание пациентку и потащили ее к смотровому столу у стены.
— Залезай, — обратилась к Кларе медсестра Тренч.
— Но… — попыталась она робко возразить.
— Помнишь, что я говорила? Делай, как тебе сказали, — заявила медсестра. — Это для твоего же блага.
— Но я… — не сдавалась Клара.
Медсестра шагнула вперед и схватила ее гигантской пятерней за плечо.
— Мы здесь, чтобы тебе помочь, — твердо сказала она. — Это даст тебе возможность успокоиться, избавиться от навязчивых мыслей.
Не успела Клара опомниться, как медсестра Тренч подхватила ее и сунула в ледяную воду. Девушка судорожно вдохнула и поперхнулась водой. Она чуть не задохнулась и почувствовала, как стало больно в груди. Клара схватилась за край ванны и вынырнула на поверхность, цепляясь за мокрый фаянс. Судорожно кашляя, чтобы отдышаться, она изо всех сил старалась не уйти под воду снова. На секунду в глазах потемнело, и она испугалась, что потеряет сознание. Одноглазая пациентка схватила ее за плечо и стала растирать лицо и шею грубой выцветшей тряпкой. Наконец Клара вдохнула полной грудью. Пациентка принялась мыть ее под мышками и между ног и, чтобы было удобнее это делать, с силой дергала Клару за руки и ноги.
Вода была такой холодной, что Кларе казалось, будто в кожу вонзились сотни кинжалов. Ей страшно хотелось вылезти из ванны, но она покорно ждала, пока пациентка скребла ее ветошью, в надежде, что чем быстрее она закончит, тем быстрее ей разрешат выйти из мучительно холодной воды. Медсестра Тренч стояла в ногах ванны и наблюдала за ней, скрестив мясистые руки на пышной груди и криво ухмыляясь накрашенными губами.
— Прошу вас, — взмолилась Клара, подняв на нее глаза. — Я…
— А ну-ка тихо! — велела медсестра, покачав толстым пальцем. — Ты просто слишком разнежилась в этой шикарной клинике Лонг-Айленд, вот и все.
Клара зажмурилась, ожидая, пока пациентка закончит натирать ее волосы щелоком. Потом ей на голову вылили несколько ведер студеной воды. Она прижала колени к груди и обхватила ноги, задыхаясь и дрожа всем телом. Сердце билось так часто, словно готовясь вот-вот разорваться. Наконец пытка закончилась, и запыхавшаяся одноглазая пациентка отошла в сторону.
— Вылезай, — приказала медсестра Тренч.
Кашляя и отплевываясь, Клара выбралась из ванны. Пациентка наскоро обтерла ее колючим полотенцем и накинула его на нее.
— Обычно процедура длится дольше, — заметила медсестра Тренч, — но сегодня тебя ждет доктор Роуч. В общем, слушайся меня — и все будет хорошо.
Одноглазая пациентка подала Кларе ее желтое платье и нижнее белье. У Клары зуб на зуб не попадал, а ноги ослабли так, что она едва могла стоять. Ей кое-как удалось одеться и завязать шнурки на ботинках. Медсестра Тренч, велев Кларе следовать за ней, промаршировала к двери. Клара покорно посеменила за ней. Мокрые волосы прилипали к ее лицу и шее. Она вытерла лоб свитером и догнала медсестру. Они вышли в коридор. Клара прижала руку к животу. Бедный ребеночек, не повредит ли ему такое лечение? Она едва сдерживала слезы. Сердце застыло, словно на него навалился тяжелый черный камень. Если с ребенком Бруно что-то случится, ей будет незачем больше жить.
Клара прошла за медсестрой Тренч через широкий вестибюль Чапин-Холла, затем они вышли через двустворчатые двери в закругленный коридор и по нему проследовали в другое крыло здания. Они миновали почтовое отделение и аптеку и попали в короткий коридор с дверью в конце. У кабинета доктора Роуча стояли три стула, и на одном из них сидела бледная худенькая женщина. Она опустила голову и сложила руки на кожаной сумочке, лежавшей у нее на коленях. Когда они подошли ближе, женщина подняла голову и улыбнулась.
— Доброе утро, медсестра Тренч, — сказала она.
Женщина казалась совсем молоденькой, ровесницей Клары. У нее были высокие скулы, платиновые волосы и фарфоровая кожа. Когда она улыбалась, в ее глазах загорался свет, но все же она казалась немного грустной. Клара обратила внимание на ее большой живот. Что здесь делает беременная женщина? Зачем ей понадобился доктор Роуч?
