– Врач, который вышвырнул отца из эксперимента, в совете директоров этой больницы. Вот почему я решил переименовать ее. Хочу, чтобы этот ублюдок видел его имя всякий раз, когда приходит на собрание.
Какие-то слова крутились у него на языке. Оставались невысказанными. Я могла бы надавить, но в кабинет вошел пожилой врач.
– Нэш.
– Дакс.
Дакс поправил стетоскоп на шее.
– Слышал, ты устроил там сцену.
Он наступил на насадки отоскопа и выругался. На губах Нэша появилась легкая улыбка.
– Если бы я проехал на своей машине через все здание вплоть до этого кабинета, это была бы сцена. Но да, цивилизованного разговора не получилось.
– А ты когда-нибудь был цивилизованным?
Дакс отбросил пластиковые обломки и сменил свои резиновые перчатки на синие латексные.
– Кто это?
Я помахала рукой.
– Эмери, и, учитывая, что я тоже в комнате, вы сможете спросить все прямо у меня.
– Верно. Прошу прощения. – Он хлопнул в ладоши и подошел ко мне. – Я педиатр. Привык расспрашивать родителей, но сегодня очень много пациентов.
Отсутствие планшета нервировало меня. Разве все профессионалы не ходят с планшетом?
Нэш теребил брошюры с рекламой спиралей, выбрав одну из тех, что мне как-то вручили в медицинском центре кампуса.
Дакс проследил мой взгляд на Нэша.
– Вы бы хотели, чтобы мистер Прескотт ушел? Вы имеете право на конфиденциальность.
– Я в порядке. Давайте уже покончим с этим.
Врачи пугали меня, в основном потому, что Вирджиния третировала меня частными врачами и медицинским обслуживанием на дому.
– Не любите докторов?
– Прошу прощения, я сбавлю обороты.
Нэш поджал губы, как будто не верил мне и находил это забавным.
Дакс вынул термометр.
– Полагаю, вы заболели? Какие симптомы?
– Это всего лишь простуда.
Поскольку я не стала вдаваться в подробности, Нэш взялся за дело, перечислив насморк, кашель, чихание и миллиард других симптомов, которые он заметил всего за одну поездку на машине. Отоскоп просветил мои уши и нос. Термометр измерил температуру. Металл стетоскопа обдал холодом спину.
В конце концов Дакс сказал мне то, что я и так знала:
– Простуда пройдет через три, максимум десять дней без каких бы то ни было лекарств.
– И это все? – Нэш прислонился к стене, лицо у него было, как у озабоченного тренера. – Никаких таблеток? Помните, я за вами приду, если с ней что-то случится.
– Это простуда, Нэш. Она пройдет сама. – Дакс вручил мне леденец на палочке из своего забавного набора педиатра. За что получил мою улыбку. – Если болит голова, примите безрецептурные обезболивающие, вроде адвила или тайленола.
Я развернула леденец.
– Понятно, док. Спасибо.
Дакс оставил нас наедине с Нэшем. Его сшитый на заказ костюм плохо сочетался с моими узкими джинсами и футболкой, но мне нравилась эта динамика. Это были мы.
Я сосала конфету, ожидая, когда он заговорит.
Он потрогал ложку для языка в банке.
– Ты чего улыбаешься?
– Я люблю Бена. Ты – Бен. Ложка замерла в его пальцах.
– Ты помнишь вчерашнюю ночь?
– Всю… – Я поерзала. Бумага под моими бедрами смялась. – Может, я и была пьяна, но все помню.
Задай вопрос, Эм.
Нэш разломил ложку пополам и провел пальцем по слому, вероятно, собирая обломки.
– Почему Дурга?
– Ее священное животное – тигр. Она известна как «Недоступная».
– Статус твоей «Инсты».
Широкая улыбка наверняка выглядела глупо и неприятно, но я не хотела прятать ее.
– Ты следил за мной в «Инсте»?
– Конечно нет.
Уголки моих губ оставались приподняты. Я спустила эту ложь на тормозах.
– Прошлой ночью я задала тебе вопрос. Ты велел задать его снова, когда протрезвею. – Свободной рукой я теребила обходной лист на столе. – Ты думаешь, это только похоть?
– Спроси меня еще раз потом.
– Но…
– Если я скажу да, ты будешь чувствовать себя дерьмово вдобавок к тому, что тебе уже плохо. Если я скажу нет, ты захочешь меня на себе, рядом с собой, в себе. Ты уверена, что хочешь быть больной, когда это случится?
«Когда». Не «если».
– Я спец по исцелению, – предупредила я его, испортив все чихом.
Если бы у него была привычка закатывать глаза, он бы это сделал. Думаю, я лишь раз видела, как он делал это за все свои пятнадцать – почти шестнадцать – лет знакомства с ним.
– Не сомневаюсь.
Я обдумала свои следующие слова. Бен был одержим искуплением. Как и Нэш… и он хотел адрес моего отца.
– Что ты сделаешь с моим папой?
Вопрос высосал из комнаты энергию, заменив ее неопределенностью. Я знала, что Нэшу нужно завершить свою месть, но было больно осознавать, что месть может быть направлена на моего папу.
Нэш бросил обломки ложки в мусорную корзину и приподнял мой подбородок кончиком пальца.
– Мне просто нужно поговорить с ним.
– Обещаешь?
– Да.
Я закрыла глаза, прижалась лбом к груди Нэша и прошептала:
– Он в Блайт-Бич.
Оказалось, предательство – это не так больно, когда делаешь это для того, кого любишь.
Глава 47
Нэш
Я надкусил бутерброд с индейкой и рутой и бросил кусок хлеба на папину могилу Какая-то птица, переваливаясь с ноги на ногу подошла и клюнула его.
Наконец-то жизнь в этом жалком месте.
Блайт-Бич, Северная Каролина.
Маленький городок скромных, работящих людей. Город, в котором я рос до того, как мы переехали в Истридж. Дерьмовые домишки. Дерьмовый пляж, больше похожий на свалку.
Но люди там были хорошие.
Они усердно трудились, создавали хорошие семьи и по-доброму относились друг к другу. Гидеон мог выбрать местечко и похуже.
Сзади послышались шаги. Тень нависла надо мной, но я смотрел на надгробие. Он сел рядом и прислонился к надгробной плите какого-то незнакомца. Поймав мой пристальный взгляд, пожал плечами.
– Думаешь, мертвым есть дело до того, чем с ними делятся? Если им что и нужно, так это компания. – Он пригладил волосы рукой. – Я так понимаю, Эмери не посылала мне то письмо, где просила встретиться с ней тут?
