Нет, это должно было случиться сейчас.
– Он не знал, пока тебе не исполнилось шесть. Балти явился в поисках денег. Он угрожал заявить на тебя свои родительские права. Гидеон заключил сделку, позволив ему стать партнером «Уинтроп Текстиль» в обмен на его молчание.
– С чего бы папа… – Я сглотнула, впиваясь ногтями в ладони. Сердце комом стало в горле, колотясь неровно и неумолимо. – Почему Гидеон рассказал тебе это?
– Потому что он невиновен.
Еще одна ложь, вероятно?
Я потянула корсет этого нелепого платья, пытаясь отдышаться.
– Но ФБР и Комиссия открыли расследование против него. Весь город называет его мошенником.
– Я… – Он выругался и с силой оттянул ворот, оторвав пуговицу. Ни один из нас не был создан для подобной одежды, хотя он свою носил легче, чем я свою. – Все это не мои тайны, чтобы рассказывать о них. По крайней мере, не раньше, чем ты поговоришь со своим отцом.
Моя нижняя губа задрожала.
– Вот только он не мой отец.
Я хотела кричать, вопить, царапать Нэша ногтями. Я хотела от него того же. Неконтролируемой реакции.
Это было не похоже на нас. Цивилизованный спор, никакой магии в воздухе, никакого пламени, которое мы могли бы потушить, никакой, мать его, драки.
Наша разница в возрасте никогда не казалась такой заметной, как сейчас.
Двадцать три и без отца.
Тридцать два и без отца.
Мы настолько по-разному справлялись с этим. Он – с барьерами, воздвигнутыми выше небоскреба. Я – с крошечными шипами, которые кололи, но не могли пустить кровь. Нерушимый камень против разбитого сердца. Я знала, кто победит, и это было не сердце.
– Он твой отец, – настаивал Нэш, – во всех отношениях, которые имеют значение. Гидеон Уинтроп – твой отец. Даже после того, как ты не отвечала на его открытки и проигнорировала его после того, как он попытался навестить тебя, он не терял надежды, что ты вернешься к нему.
Я вспомнила его визит. Три года назад я заметила, что он ждет меня возле закусочной, где я работала. Я позвонила в полицию и сказала им, что меня преследует какой-то подонок. Неверие вцепилось в меня, оно практически душило меня.
– Я сказала тебе вчера, что скучаю по отцу.
– Я знаю, и я…
– Ты видел меня на грани слез, и вместо того, чтобы все мне рассказать, ты меня трахнул.
– Это не потому…
– Мне все равно, почему ты меня обманул, Нэш. Мне не все равно, что ты сделал, зная, что я чувствовала по отношению к отцу в тот момент.
– Дерьмо, – он закрыл лицо ладонью, – это был не просто секс. Не говори только, что ничего не чувствовала прошлой ночью. Что случилось с редмансом?
Я действительно чувствовала это, но не ответила. Может быть, завтра, но не сегодня. Было так больно. Раны были так свежи. Потому что после «Уинтропского скандала» я обещала себе, что не допущу больше лжецов в свою жизнь.
Неважно, насколько он хорош на вкус. Неважно, насколько хорош был секс с ним. Неважно, насколько мне хорошо было с ним. Я тут же ступила за порог.
– Эмери.
Он шел в ногу со мной.
– Я думала, что после скандала выстроила стены. Я думала, что ничто подобное больше не повторится. Я чувствую себя такой глупой из-за того, что не вижу разницы между правдой и ложью.
– Не вини себя.
– Я не виню. Не вполне. Мое сердце изголодалось, и ты накормил его ложью. Все в мире врут, и я должна была понять это.
– Может, все врут, ладно? Ты это хочешь услышать?
– Если это правда, то да. И ты знаешь, что происходит после первой лжи? Любая истина становится сомнительной. Как я могу верить всему, что ты сейчас говоришь?
Он не ответил. Я ответила за него.
– Один лжец однажды сказал мне, что жизнь – это сизифов труд. Тушишь один пожар, начинается другой. Легче позволить ему гореть. Мы живем в мире, охваченном огнем, но, по крайней мере, такова правда. Тебя не убаюкивают под ложным одеялом безопасности, убеждая, что ты живешь там, где нет пламени. Везде, куда ни глянь, смерть, предательство, месть, чувство вины. Лучше жить с этим знанием, чем дышать этим, участвовать в этом и притворяться, будто ничего не происходит.
Я придвинулась ближе к нему, обхватив ладонями его лицо и ненавидя себя за это.
– Помнишь, что ты сказал, когда я спросила, что делать, когда все горит?
Он опустил взгляд, и это было так похоже на Нэша, что поразило меня на миг.
Даже язык твоего тела – ложь.
– Не поддавайся огню, стань еще большим пламенем.
ЧАСТЬ 4
Финифугал
Прилагательное, ненависть к финалам. Тот, кто пыта ется избежать финальные моменты истории, отношений или продлить их.
Финифугал происходит от латинского слова fuga, обозначающего полет. Это символизирует мимолетность финалов. Мы можем ненавидеть их. Можем бояться. Можем избегать. Но нам это не нужно.
Как закаты, финалы могут быть красивыми. На следующее утро солнце вновь воссияет, потому что конца нет – есть только новое начало.
Эмери
– Почему двое не понимают, как сильно любят друг друга, пока один из них не уходит?
Молчание.
Никто не ответил мне. Даже сверчки. Логично, учитывая, что я лежала на своем дерьмовом одеяле в незнакомом чулане на двадцать четвертом этаже, представляя себе, будто потолок – это беззвездная ночь. Снаружи сияло так много звезд, что было тошно.
– У меня был кошмар прошлой ночью. В нем я никогда не встречалась с Нэшем. Я погибла в результате несчастного случая во время парасейлинга, и голубой человек в розовом костюме отвел меня в белую комнату и показал Нэша Прескотта: защищающего меня от Эйбла, кормящего меня всю мою жизнь, посылающего мне записки, ставшего Беном для моей Дурги, подарившего мне свой новый первый поцелуй и все эти развратные вещи, соседствующие с чистотой, болтовней поздними ночами в качестве «соседей по комнате», любовью под дождем, тем, как он любит тех же, кого люблю я, и понимает меня лучше, чем кто бы то ни было.
Потолок: Прекрати разговаривать со мной, женщина.
– Я наблюдала за всем этим, думая, что это – самая эпическая история любви, какую я видела. Затем синий человек выключил экран, и я едва не убила его за это. Он дал мне два варианта жизни после смерти. Дверь номер один не даст моему сердцу разбиться, но я проживу жизнь, так и не встретив Нэша. Дверь номер два перенесет меня в тот день, когда я познакомилась с Нэшем Прескоттом, в конце концов влюбилась в него и испытала боль, которой не знала до этого. Хочешь знать, что я выбрала?
Потолок: Я в совершенстве владею молчанием. Прошу, выучи этот язык.
