Я хотела упасть в его объятия и наконец, наконец-то, пролить слезы, которые я сдерживала четыре года. Облегчение качнуло мои ноги вперед, словно шаткое кресло-качалку. Папа поймал меня прежде, чем я упала со ступенек.
Я вцепилась в его руки, вдыхая его запах, и отпустила, выдохнув:
– Кверенсия.
– Тебе придется объяснить старику, что это значит, – он постучал пальцем по виску, – мозги уже не те, что раньше.
Быть рядом с ним казалось сюрреалистичным, словно вернуться домой после долгого отпуска и увидеть, что вся мебель исчезла. Я по-прежнему узнавала его, но воспоминания возвращались ко мне медленно, я медленно собирала воедино то, что куда-то вдруг подевалось.
– В корриде это та часть арены, где бык чувствует свою силу и безопасность. Место, которое его привлекает и которое он считает своей территорией. Это место определяется по мере развития боя и становится тем местом, где он наиболее опасен, где его невозможно убить.
Он одарил меня ослепительной улыбкой, которая всегда убеждала меня в том, как он гордился мной.
– Я скучал по тебе, Эм.
– Ты счастлив, – ответила я ни утверждением, ни вопросом. Скорее обвинением или требованием, вот только я не понимала, чего требовала.
Я видела, что он счастлив, в глубине прорезавшихся морщин у глаз. В беззаботном поведении. В том, что у него не прибавилось седых волос. Если пребывание в Истридже высосало из него всю жизнь, то жизнь в Блайт-Бич – подарила ее.
Это было бессердечно, но я не хотела никаких фанфар. Я хотела перейти сразу к проблеме и разрешить ее.
– Вирджиния сказала мне, что Бальтазар Ван Дорен – мой отец.
– Он не твой отец. – Гидеон сжал челюсти. Он отступил на шаг. – В лучшем случае он – донор спермы.
– Почему ты скрывал это от меня?
– Я планировал рассказать, когда тебе исполнится восемнадцать, но разразился скандал.
– Нэш сказал мне, что Бальтазар вынудил тебя дать ему долю в компании.
– Они с Вирджинией растратили деньги. Ей нужна была подушка на случай, если я разведусь с ней. Я узнал, что они и Эрика Картрайта втянули в свою аферу. – Он дернул подбородком, уставившись вдаль. – О ни заставили его оформить документы о родительских правах и пригрозили мне ими. Ты была несовершеннолетней. Если бы я кому-нибудь рассказал о растрате, я потерял бы тебя.
– А теперь? Мне двадцать три.
– Я писал тебе каждую неделю, пытаясь поговорить с тобой, ожидая, когда ты приедешь повидаться, чтобы мы могли сделать это лицом к лицу. – Он схватил меня за руки, притягивая ближе. – Я не виню тебя. Это не твоя вина. Но мне нужно, чтобы ты поняла – я пытался. Даже тогда, когда ты увидела меня у закусочной и вызвала полицию, я продолжал поддерживать связь. Я люблю тебя. Что касается меня, то ты – моя дочь.
Я сглотнула, щурясь вдаль, чтобы не смотреть на него. Делало ли это меня архитектором моих страданий? Я не чувствовала себя девушкой, которая гонялась за грозами. Я чувствовала себя девушкой, которая убегала от них.
– Ты расскажешь мне остальное? Я хочу знать, что было с тобой после скандала. Я хочу знать, почему Вирджиния не в тюрьме. Не было доказательств? Это было твое слово против ее? Я хочу знать, как в этом замешан Нэш. Я хочу знать, как я замешана в этом.
– Я расскажу. – Он снял бейсболку и бросил ее на ступеньку крыльца. – Каждую субботу мы можем встречаться, и я объясню шаг за шагом, обещаю.
Я села рядом с ним.
– Ты не можешь объяснить сейчас?
– Я мог бы, но как еще мне заставить тебя встречаться со мной? – Он толкнул меня плечом в плечо.
Сдерживая улыбку, я подумала о том, как его встретят в других местах.
– Я буду приезжать сюда.
– Уверена? Я могу приезжать в бухту Хейлинг.
– Да, уверена. Мы можем в следующий раз встретиться у могилы Хэнка?
– Конечно. – Он оценивающе оглядел меня, рассмат ривая мои черные волосы и футболку. – Я хочу знать о тебе все.
Я пожала плечами и постучала ногой по ступеньке.
– Не так много рассказывать. Я могу записать все на листе бумаги, и еще останется куча места.
Кроме Деми.
Мое искупление.
Почему это вдруг показалось мне не столь значительным? Почему все казалось другим?
Мои глаза распахнулись. Я опустила голову, обдумывая услышанное. Возможно, я не пыталась облегчить свою вину. Я пыталась искупить вину отца. Если бы он мог все исправить, может быть, я смогла бы видеться с ним снова. Может быть, у меня мог бы быть отец.
– Что тебя гложет? – Папа похлопал меня по плечу. – Есть что-то еще.
– Столько всего надо принять. – Я подумала о том, чтобы солгать, но остановилась на уродливой, болезненной правде. – В основном… Я знаю, мы не разговаривали в последние четыре года, но я никогда не чувствовала, что мне тут не место. А теперь… я не уверена.
Он заключил меня в медвежьи объятия, как делал в детстве. Даже когда знал, что я не его дочь.
– Ты думаешь, я кому угодно стал бы рассылать еженедельно открытки, которые так и остаются без ответа? Ты моя дочь, Эмери Уинтроп. Всегда была. Всегда будешь. Нам не нужна кровь, чтобы связывать нас, когда у нас есть любовь.
Глава 52
Нэш
Я нашел Эмери на пляже.
Там, где вода грязнее, чем в Стиксе, и, возможно, каждую секунду она превращала ее в одну из Людей Икс.
Она стояла в океане, полностью одетая, глядя в темное небо. Волны разбивались о ее спину, но она оставалась непоколебима. Я никогда не видел ничего более свирепого. Она напоминала мне картину Шармейн Оливии, выставленную в парижском отеле «Прескотт». Море хаоса и красок поглотило холст, но я видел лишь фигуру.
Может, я тебе и не нужен, но, черт возьми, ты нужна мне.
Я был мудаком с этическим кодексом, который иногда опускался так низко, как у диктатора, совершившего геноцид. Кто-то должен был меня сдерживать.
Прошел целый день. Достаточно, чтобы Гидеон объяснил все мучительные подробности. Теперь я верну свою девочку. Вот так просто.
Вынув телефон, я написал ответ Эмери.
Дурга: Скажи, какая у тебя самая любимая вещь в мире.
Нэш: Ты и все, что привело меня к тебе.
Она вынула телефон из кармана. Она зажала язык между зубами, пальцы летали над клавиатурой.
Эмери: Это две вещи. Ты никогда не следуешь правилам.
– К черту правила.
Она взглянула на меня и пошла к берегу, голодные глаза пожирали мое тело с головы до ног. Волны своим течением толкали ее вперед-назад. Каждый ее шаг казался борьбой с гравитацией.
