Ида Мари просунула голову в дверь офиса.
– Внизу не помешают лишние руки. Мистер Прескотт никогда не посещает неофициальные открытия, и никто не может найти Делайлу, так что нужен кто-то, кто поговорил бы с прессой.
Общаться с прессой мне хотелось так же сильно, как съесть банан, украденный со съемочной площадки порнофильма. Я подумывала о том, чтобы полностью проигнорировать это мероприятие. Нэшу будет все равно.
Нэш.
Каждый раз, когда я старалась избавиться от мыслей о нем, он возникал снова. Если я была грозой, то он – градом, и он падал сильнее, быстрее и причинял больше ущерба.
Потолок: Забавно. Именно так я о тебе и думаю.
– Буду там через секунду, – пообещала я, поправляя разрез платья.
Она порылась в ящике Кайдена и протянула мне английскую булавку.
– Ханна выпила два коктейля. Она навеселе и становится развязной. Можешь встать перед центральным элементом? Ты, кстати, его уже видела?
– Нет. – Я скрепила разорванный шов булавкой, спрятав ее под тканью. – Почему Ханна злится?
– Ты не слышала? Шантилья разглагольствовала все утро. «Прескотт отель» вышел из сингапурской сделки.
– Что?! – Я слишком сильно сжала булавку. Она уколола мой большой палец и выпустила каплю крови, но я едва заметила это.
– Делайла отправила Шантилье записку о том, что Нэш уедет в Сингапур на два месяца. Затем совершенно неожиданно они оба вернулись из Сингапура, и Делайла сказала Шантилье, что отель там построен не будет.
Я сглотнула, читая между строк. Два месяца отсутствия? Нэш оставил Сингапур ради меня? Временная шкала имела смысл, если исключить тот факт, что с Делайлой я встретилась за день того, как увидела Нэша. Он пришел с письмом, оставил меня в замешательстве и заверил, что «дерьмо скоро закончится».
Выпрямившись, я направилась к лифту, надеясь застать Нэша в вестибюле. Я проверила пентхаус перед этим, но Нэша там уже не было. Я не хотела вести этот разговор по телефону.
Ида Мари последовала за мной.
– Ты должна увидеть центральный элемент. Даже не его. Ты должна прочитать табличку. Это безумие. Пресса облепила ее всю. Технически нам, вероятно, не нужно с ними разговаривать. Они жаждут больше узнать о центральном элементе, о котором никто из нас ничего не знает.
Я перестала слушать ее, как только мои ноги коснулись вестибюля, резко остановившись. Шок прошел от пальцев ног до макушки.
Центральный элемент.
Водопад поднимался на высоту семи этажей. С потолка сыпались осколки металла. Когда я присмотрелась, то увидела, что сварены они из автомобильных деталей, включая его старую «Хонду» и подержанную развалюху, ради которой я продала «Биркин» от Вирджинии. Она велела Хэнку отвезти ее на свалку. Нэш, должно быть, сохранил ее.
Угадывалась поднимающаяся из воды фигура тигра. Почти как птица с развернутыми крыльями, выкрашенными в цвет беззвездного неба. Он стоял на ложе из кристаллов жеоды. Каменные раковины были расколоты. Тысячи кристаллов рассыпались голубыми и серыми волнами всех размеров.
Это зрелище потрясло меня.
– Прошу прощения, мэм. – Репортер протолкалась ко мне, рассматривая мой бейдж. – Вы работаете здесь? Знаете ли вы, кто такая Тигренок? Кто она для мистера Прескотта?
Я пыталась отвести взгляд от статуи.
– Прошу прощения?
– С таблички.
Это привлекло мое внимание. Табличка стояла у основания центральной части, прикрепленная к полу. Словно отдельный памятник. Я едва могла разглядеть табличку сквозь толпу.
Развернувшись к репортеру спиной, я спросила Иду Мари:
– Когда установили табличку?
– Эм… – Она склонила голову и потеребила губу. – В тот день, когда мы поехали выбирать диваны для вестибюля.
До нашей стычки. До помолвки Вирджинии. До той ночи в бассейне. До всего.
Я не вполне понимала, почему это имеет значение, но это имело значение. Может быть, потому, что я знала, это не извинения. Что бы он ни выгравировал на табличке, это было написано до того, как понадобились извинения.
Протиснувшись сквозь толпу, я встала перед табличкой, слова которой были выгравированы в камне.
«Мойра»
Скульптор Андерс Бентли
Дорогой Тигренок,
Ты носишь белое с черным, но ты радуга.
Это первое, что я заметил в тебе после того, как по-настоящему увидел тебя. С этого момента открытия пошли одно за другим гребаным вальсом – держу пари, ты потечешь от этого слова, даже не осознавая этого.
Твоя чертова гордость калечит тебя, но также доказывает, что ты самый решительный человек, которого я когда-либо встречал. Ты умудряешься быть и огнем, и водой, ты гасишь сама себя. Ты зациклена на словах, но меня выводят из себя твои поступки.
Я хочу испытать с тобой все, чего я никогда не испытывал… и повторить все, что уже испытал, потому что, черт подери, я знаю, что с тобой все будет лучше.
Когда все во мне видели злого ребенка с кровоточащей губой и разбитыми костяшками пальцев, ты просто наблюдала за мной. Когда мои ровесники видели грубость, ты видела мой юмор и возвращала его мне. Когда я не видел себя, ты все равно меня замечала.
Я надеюсь, ты смотришь на статую. Надеюсь, ты смотришь на жеоды, каскадный водопад и тигра. Надеюсь, ты потрясена. Надеюсь, это, черт подери, трогает тебя. Я не надеюсь, что она тебя чертовски возбуждает, но, чтобы сохранить аналогию, скажем, что меня – возбуждает.
Потому что именно это я вижу, когда смотрю на тебя.
Если вдруг это еще не очевидно, я, мать твою, люблю тебя.
Нэш / Бен / Твой».
Любовная записка по версии Нэша.
Переполненная ругательствами, но все же очаровательная.
И выставленная на всеобщее обозрение для фотографов, прессы и гостей, собравшихся заискивать перед ним.
Вся Северная Каролина, поклонявшаяся ему, увидит это.
Потолок: Он не разбил твое сердце. Он его расколол. Помнишь?
– Словно жеод, – прошептала я, потрясенная осознанием. – Жеод нужно расколоть, чтобы увидеть его красоту.
Все вокруг взволнованно шептались. Нэш появился в алькове у лифтов, сопровождаемый Брендоном Ву, Делайлой и еще несколькими людьми. Шок захлестнул меня до потери пульса, прежде чем паника взяла верх и заставила сердце колотиться в ритме поп.
Кровь покрывала кулак Нэша и была размазана под носом Брендона. Они подрались, и теперь его выводили из здания в сопровождении его адвоката и, вероятно, других агентов.
О, Нэш.
Что ты наделал?
Нэш
Я был стукачом.
