Лжец.
Изменник.
Вполне объяснимо.
Глава 9
Нэш
Односложное имя было первым признаком того, что я не должен был доверять Фике.
Его имя напоминало мне об Эмери Уинтроп и ее страсти к непонятным словам, и это должно было стать вторым признаком.
«Фика» в шведском языке – это мгновение, в котором нужно остановиться и проявить благодарность за все хорошее в жизни, что должно было стать третьим признаком.
Для начала, в жизни нет ничего хорошего.
А Фика даже не швед.
Белый, словно «Чудесный хлебец», уроженец Северной Каролины, подражатель Кита Марса, бывший истриджский шериф, уволенный почти двадцать лет назад, примерно тогда, когда я впервые потрогал сиськи.
– Я думаю, тебе следует прекратить этот твой крестовый поход. – Завеса челки скрывала один глаз, пока он не откинул ее в сторону. Он напоминал братьев Джонас до того, как они поняли, что выпрямление волос – для баб. Кожаное кресло скрипнуло под его весом, когда он наклонился вперед и взгромоздил локти на мой рабочий стол, достаточно близко, чтобы я увидел в его глазах собственное отражение. – Это разрушает тебя. В твоих глазах нет света. Я не думал, что это возможно, но каждый раз, когда я тебя вижу, все становится только хуже, Нэш.
Фика похлопал себя по карманам в поисках раковых палочек, которые убивали его легкие. Когда он не нашел сигарет, щелкнул одной из множества резинок, основавших колонию по всей длине его предплечий.
– Я пригласил тебя к себе в четыре часа утра не для того, чтобы услышать твое мнение обо мне. Я нанял тебя работать, – проводя пальцами по стопке стодолларовых купюр передо мной, я наблюдал, как глаза Фики следуют взглядом по бледному, запавшему лицу Бенджамина Франклина. – Я говорю тебе, что делать. Ты получаешь деньги. Так это работает.
Разорвав бандерольную ленту, я поднял купюры и развернул их веером, пальцы коснулись каждой сотенной, а их было много. Мне следовало проявить милосердие, но при упоминании Уинтропов я чувствовал только ярость.
Судмедэксперт признал причиной смерти моего отца сердечный приступ, но он не упомянул о трех работах, которые привели к этому. Если бы они с мамой не потеряли свой дом, работу и сбережения, папа был бы жив, а я бы в каждый свой визит не заставал маму уставившейся затуманенным взглядом на пустой обеденный стол.
Насколько я мог судить, Уинтропы убили Хэнка Прескотта.
Дело закрыто.
Возмездие грядет.
Челюсть Фики дернулась, когда я открыл ящик стола и уронил деньги внутрь, а затем захлопнул его с громким стуком.
Я верил, что власть сильнее милосердия. У людей были потребности, а тот, кто мог удовлетворять их, управлял людьми.
Фика нуждался в деньгах. Второй раз рак ему диагностировали восемнадцать месяцев назад. Рак вытянул жирок с его щек так, что Фика напоминал скорее упыря, чем живого человека. С тех пор, как у него наступила ремиссия, он немного прибавил в весе, как и в долгах по медицинским счетам, суммы которых хватило бы профинансировать государственный переворот в стране третьего мира.
Честно говоря, раньше мне никогда не приходилось давить на деньги. Я совершил несколько не совсем законных поступков, чтобы стать генеральным директором и основателем компании, которую в прошлом году «Форбс» оценил более чем в миллиард долларов, и Фика проделал блестящую работу, заметая мои следы.
То, что я до сих пор не оказался в тюрьме, само по себе было удивительно.
Я просил его сделать кое-что. Он делал. Так это работало.
До сих пор.
– Проглотил бракованную дозу химии? – Я поднял вторую пачку сотенных и надорвал край одной купюры, потому что мог… и это заставило Фику нервничать – практически чудо для того хипповатого чувака, в которого он превратился после того, как победил рак в первый раз. – Ты забыл, как разговаривать на английском? Транзакции требуют обмена, и чтобы ты получил это, – я потряс стопкой банкнот, – ты должен дать мне то, о чем я прошу.
– Слушай, чувак… – Он взглянул на деньги, прежде чем покачать головой. – Я понял. У тебя зуб на Уинтропов, не без причины, но из поисков Гидеона Уинтропа не выйдет ничего хорошего. Поверь мне.
Я никому не доверял, и это была еще одна причина, по которой Гидеон должен был исчезнуть. Я не имел в виду – умереть. Смерть была простым выходом: долгое, затянувшееся страдание доставило бы мне больше удовольствия.
Фильмы вроде «Заложницы» и «Джона Уика» искажали представления масс о мести. Она не свершается за один день. Как всякая стоящая вещь, месть – истинная месть, та, которая должна уничтожить жертву, – занимает время.
Например, космическая гонка, начавшаяся в тысяча девятьсот пятьдесят пятом. «Апполон 11» достиг Луны только в тысяча девятьсот шестьдесят девятом. Потребовалось более четырнадцати лет, чтобы приземлиться на Луне. Четырнадцать лет. Не всякая собака проживет столько.
С другой стороны, свою месть я строил всего жалких четыре года.
– Мне не нужна лекция о морали, Фика. – Его руки тряслись, когда я говорил, но я не пощадил его. – Ты нашел Гидеона.
– Нашел. – Он потеребил нижнюю губу и принялся зачесывать челку парика а-ля братья Джонас, пока тот не съехал слегка набок. – Иногда люди совершают дурные поступки из благородных побуждений.
Аргумент человека, который брал взятки на посту шерифа, чтобы оплатить лечение рака.
Сколько вещественных доказательств он украл? Скольким богатым жителям Истриджа позволил остаться на свободе? Если бы к нему пришел Гидеон, он бы и его преступления смел под ковер?
Расстегнув манжеты, я закатал оба рукава, пока не показалась татуировка на левой руке.
«Искупление».
Моя дерзкая, непримиримая правда.
Фика уже однажды неверно истолковал значение, и я позволил ему сделать это снова, когда его взгляд опустился к слову, а потом вернулся к моему лицу.
– Я не стану тебя обманывать, – начал он, сложив руки церковной колокольней.
– И не надо.
– Я нашел Гидеона Уинтропа. – Фика уронил руку на свои джинсы, мать их, уже лет пятьдесят как потертые, и принялся перебирать растрепанную бахрому на коленях. – Кажется, он счастлив и процветает. Он часто посылает дочери электронные открытки. У него новые друзья, новые соседи и даже новый золотистый ретривер. Все знают о его прошлом, но не чураются его. В благодарность он относится к ним хорошо. Никогда раньше не видел, как он улыбается. Он обрел свой собственный рай, Нэш.
Я хотел сровнять это все с землей.
Уничтожить его дочь.
Украсть его деньги.
Рассорить его с друзьями.
Снести дома его соседей.
Украсть его проклятого золотистого ретривера.
