– Ричард.
– Дик, отдохни от своих веганских коктейлей из сока джамбы, сверхсильных стероидов, неудачной карьеры в супертяжелом весе и научи свою подтянутую задницу делать свою работу.
Сначала Фика.
Теперь Дик.
Мать их, невероятно.
Компетентность, как оказалось, была лох-несским чудовищем: она не существовала, но людям чертовски нравилось говорить, будто они ее видели.
Я указал на дверь пентхауса.
– Убирайся.
– Но…
Вынув из кармана бумажник Эмери, я швырнул несколько сотенных в ошеломленное лицо Дика.
– Купи, мать твою, себе новые мозги и убирайся.
Когда Большой Дик выбрался из кресла, я провел ладонью по лицу. Дверь открылась, но так и не закрылась. Когда я поднял взгляд, я заметил Фику, маячившего у входа, похожего на растерянного щенка, впервые увидевшего лестницу и не уверенного, как ею пользоваться.
Делайла Лоуэлл.
Никогда не могла не совать нос в чужие дела.
– Делайла послала тебя сюда, – сказал я, принимая во внимание неплохой внешний вид Фики.
С последнего раза, как я его видел, он вновь загорел. И я никогда раньше не видел у него такого кристально ясного взгляда. На нем была фиолетовая рубашка «Хенли», обтягивавшая тощие мышцы, но кожа больше не казалась смертельно бледной.
На нем были те же потертые джинсы, которые он всегда носил, с кроссовками «Найк» и красно-золотыми носками с номером семь, вышитым по бокам белым. Даже желтоватые щеки, к которым я привык, стали более округлыми.
– Делайла позвонила мне вчера вечером и сказала, что я, возможно, захочу совершить однодневную поездку в бухту Хейлинг. – Фика потер макушку, отбросив в сторону четыре пряди вьющихся светлых волос. Парик «братья Джонас» больше не покрывал его голову, но у него было столько же волосин, сколько у Роско. Он также не выглядел усталым.
– В Истридже мне особо нечего было делать, так что я сказал, что съезжу. На днях видел твою маму в супермаркете. Она сказала, что Рид скоро вернется в город.
Я проигнорировал последний комментарий, опустил бумажник Эмери обратно в карман и указал на кресло напротив, невольно задавшись вопросом, есть ли у меня в столе сигареты. Я не курил, но держал их под рукой для визитов Фики.
– Выглядишь, как дерьмо, но менее дерьмово, чем обычно.
– Опухоль в легких практически исчезла, – он потер грудную клетку, прежде чем сесть, – надеюсь, в этот раз навсегда.
Я запустил свой ноутбук и поискал подставную компанию Эмери.
– Зачем ты тут?
– Я знаю, ты оплатил мои медицинские счета.
Фика был в двух секундах от того, чтобы поблагодарить меня, так что я оборвал его.
– Это была анонимная оплата.
Если бы я хотел его благодарности, я бы приготовил ему ужин и сделал бы комплимент его глазам. Чего не будет в ближайших десяти версиях наших перерождений.
– Что ты знаешь?
То, как он пожал плечами, подчеркнуло, как сильно он изменился с тех пор, как я видел его в последний раз.
– Я хороший детектив. Я умею находить подсказки.
– Забавно, учитывая тот факт, что ты не уловил то, что я не хочу видеть тебя тут.
На самом деле нет. Пока нет.
У меня были вопросы. У него были ответы.
– Хорошо, – Фика поднял обе ладони в жесте капитуляции, – я здесь только затем, чтобы сказать спасибо.
Я позволил ему подойти к двери, поискал какие-либо признаки напряжения, затем остановил его.
– Подожди, – сказал я. Он замер.
– Да?
– Эмери Уинтроп…
Пара прядей волос на его голове упала вперед, когда он покачал ею.
– Я уже сказал, что не буду больше ничего рассказывать про семью Уинтроп, Нэш.
– Дай мне сперва задать гребаный вопрос, – огрызнулся я.
Поиск подставной компании не дал результатов. И так будет всегда. В отличие от ее недалекой матери, у Эмери была голова на плечах. Фика владел ответами. Они были нужны мне.
Фика тяжело вздохнул, прежде чем вернуться на место и сесть, скрестив лодыжки.
– Ладно. Только быстро.
– Посмотри на себя, Фика, – я поиграл визиткой, которую Брендон отдал мне недавно. С тех пор она так и лежала на краю моего стола, – твои врачи сменили твою химию на то, что помогает нарастить позвоночник?
– Ты засранец. Ты знаешь это?
Ничего нового. Этот вопрос мне задавал практически каждый, с кем мне доводилось познакомиться.
– Шокирующее откровение. Неудивительно, что ты детектив. – Я перешел к делу. – Эмери Уинтроп платит литовской подставной компании около двадцати тысяч долларов в год, – я, не торопясь, изучал его лицо в поисках беспокойства, искры знания, чего-нибудь, – ты знаешь, куда идут деньги?
Он знал.
Это было очевидно. Напряженные плечи. Тяжелый вздох.
Смирение, написанное между бороздками морщин на его лице.
– Да, – он помедлил и потер глаза, снова состарившись в одно мгновение, – это для стипендиального фонда в университете Уилтона. Единственный получатель – девочка. Деми Уилсон.
– Кто она?
– Дочь Ангуса Бедфорда.
Я наклонился в кресле вперед, пока не прижался прессом к краю стола.
– У Ангуса Бедфорда не было никаких детей.
– Был ребенок от первой жены. Они развелись, когда она была беременна всего пару недель. В свидетельстве о рождении она поставила свою фамилию. Он узнал об этом гораздо позже. Его бывшая жена умерла, а девочка жила с дядей, но начала искать своего отца.
– Она нашла его?
– Когда Ангус все понял, он каждые выходные начал ездить в Нью-Йорк, чтобы встречаться с Деми и помогать ей оплачивать счета. Ему пришлось прекратить выплаты после того, как он потерял деньги, вложенные в «Уинтроп Текстиль». У него не осталось денег ни на поездки, ни на счета. Жизнь как бы закрутилась для него по спирали. Затем он…
– Покончил с собой, – закончил я.
Газеты обвиняли в этом «Уинтропский скандал».
Я тоже. И все еще обвинял.
Но участие Эмери оставалось неясным. В основном потому, что я не мог точно определить ее мотивы. Она напоминала мне время: недосягаемое, постоянно изменчивое, никогда не отвечающее моим потребностям.
– Да, – Фика вцепился в ручки кресла точно там, где за них цеплялся Дик после того, как вытер свой нос, – да, покончил. Дерьмо, это печально.
– И Эмери платит за то, чтобы его дочь ходила в университет?
