Повернувшись к строителю, я потерла глаза и посмотрела на него прищурившись.
– Вы это видели?
Он опустил голову, как будто это избавило бы его от моего внимания.
– Видел что?
– Неважно.
Взяв телефон, я открыла приложение «Объединенный Истридж».
Дурга: Есть номер хорошего психиатра? Кажется, моему боссу нужен такой.
Бенкинерсофобия: Забавно. У меня те же мысли по поводу одного из моих подчиненных.
Дурга: Уволь его. Дай мне работать на тебя.
Бенкинерсофобия: Считай это предложением работы: сорок часов в неделю, легкая одежда. Наколенники, учитывая условия работы.
Следующее сообщение пришло сразу после.
Бенкинерсофобия: А если серьезно, ты как, в порядке?
Дурга: Буду в порядке.
Дурга: Я скучала по тебе в выходные.
Бенкинерсофобия: Я провел выходные с семьей. Обычно это не мешает мне писать тебе, но моя мама скрывает от меня что-то. Я провел последние несколько дней, пытаясь понять что.
Дурга: Выяснил?
Бенкинерсофобия: Нет, но я выясню. Я всегда получаю то, что хочу. Ты уже должна это знать.
Дурга: Ты прямо как мой босс.
Бенкинерсофобия: Трахни его.
«Я уже сделала это».
Бенкинерсофобия: В переносном смысле. Не надо трахаться со своим боссом.
«Слишком поздно».
Мои пальцы летали над клавиатурой, пока экран не закрыла тень. В поле зрения показались блестящие каштановые мокасины. Я подняла взгляд от них на их владельца.
«Только не снова».
Дежавю щекотало голову, умоляя прислушаться к нем у.
«Ты откуда-то знаешь Брендона. Вспомни откуда. Это важно, Эмери».
Все еще ничего.
– Мне не интересно. – Участившееся сердцебиение поднялось вверх по горлу. Спрятав телефон в карман, я изогнула бровь и сделала вид, будто все в порядке. – Не понимаете намеки, мистер Ву?
– Мистер Ву – это мой отец.
– И мистер Ву это также вы. Отличный разговор. Давайте никогда не будем повторять это снова. – Я сделала вид, что собираюсь налево, и свернула направо, чувствуя себя следующим Дэвидом Бэкхемом, когда Брендон купился на финт.
– Мисс Уинтроп, мы должны поговорить, – его пальцы сомкнулись вокруг моего запястья, отпустив, когда я дернулась прочь, – это важно. Вам ничего не грозит.
– Хрен там, – я развернулась и бросила на него свирепый взгляд, – я прекрасно знаю, что не делала ничего плохого. Я не нарушала никаких законов. Меня не колышет, из какого там государственного учреждения на три буквы вы пришли. Для меня это ничего не значит. Вы для меня ничего не значите. – Вокруг моего запястья появился синяк. Но я отказывалась потереть его. – Вы смотрите не на того Уинтропа, и, кстати, я уже много лет не видела отца. У меня есть работа, которую нужно делать. Кошмарного дня. Я знаю, что у меня он такой и будет.
Металлическая дверная ручка охладила мою ладонь, но внутри все равно было на тридцать градусов жарче. Я развернулась и отшатнулась, когда в отражении двери увидела взгляд Нэша. Его прищур метался от меня к Брендону и снова ко мне.
Два пальца играли с браслетом на руке, как будто он готовился к драке. Быть его жертвой мне хотелось гораздо меньше, чем разговаривать с комнатной собачкой Комиссии, так что я распахнула стеклянную дверь и протиснулась мимо него.
– Тигр.
Я не остановилась.
– Эмери.
Я все равно не остановилась.
Дневной охранник кивнул мне, когда я проходила мимо него, его мнение обо мне теперь, когда я стала подкармливать его, стало более благосклонным. Гордость не позволяла мне принимать еду от Нэша, пусть даже этим я вредила себе.
Мое зрение затуманилось от голода, цветные пятна плясали на периферии. Я могла избавить себя от страданий, принимая пищу. Вместо этого я позволяла все съесть Нэшу или отдавала еду охране.
Я думала, холодильник мне привиделся, но когда я вошла в офис, доставщик стоял перед ним, запихивая туда замороженные продукты, дорогой протеин и йогурт.
Упав на диван, я обдумала свои варианты с Брендоном. Правда, у меня их не было. Он мог продолжать появляться, но у меня не было ответов для него, кроме местонахождения моего отца, что ему бы никак не помогло. У Комиссии и ФБР не было ничего против моего отца.
Парень из доставки поворачивался ко мне каждые десять секунд, как будто думал, что я нападу на него. Я избавила его от расслабленного выражения своего лица, запрокинув голову к потолку, поигрывая ручкой и обдумывая, как сделать дизайн отеля не таким скучным.
Единственным реальным вариантом был полный отказ от него, но у нас не было времени или бюджета для радикальных изменений, и Шантилья нашла бы другой способ растратить новый бюджет. Она происходила из бедной семьи. Хотя бедность иногда порождала бережливых транжир, Шантилью она превратила в финансовый кошмар.
Она преуспевала, тратя каждый доллар, который у нее был, а потом еще немного сверху. Назначить ее временным начальником отдела было все равно что взять пятилетнего ребенка в магазин игрушек и позволить ему брать все. Бюджет бухты Хейлинг заставил бы зарыдать менеджера хедж-фонда, и все же ей удалось исчерпать его.
Нам нужен был достойный обсуждения фокус, но мы не могли позволить его себе. Толпа снобов в отелях отнеслась бы к какому-нибудь хенд-мейду как к мусору, а высококлассные художники не работают бесплатно. Я всю неделю играла с этой головоломкой. Узел, который я не могла распутать, и я чувствовала, что единственная пытаюсь сделать это.
– Выглядишь глубоко задумавшейся. – Ида Мари бросила свою сумку в ногах дивана и села рядом. От нее пахло шакшукой из соседнего тунисского кафе.
Значило ли это, что я завидовала не тому, какими симпатичными, умными или хорошо одетыми были окружающие, а той еде, которую они ели? Я хотела шакшуку… и брик-о-леф, фрикасе и бамбалуни на десерт.
Итак, что бы это значило, если я могла получить это все, просто попросив Нэша, и все же отказывалась?
– Я пытаюсь понять, что делать с дизайном, – я подбросила ручку и поймала ее.
– Нечего тут понимать. Не мы принимаем решения.
Нет, но Нэш их принимал, и ему было не все равно. Пусть даже он не показывал этого. Может быть, даже не признавался в этом сам себе.
«Откуда ты это знаешь, Эмери?»
Хм.
Хороший вопрос.
Я знала, что Нэшу было не все равно, точно так же, как знала, что Рид бормотал про себя, когда что-то раздражало его. У Бетти была любимая молитва, Хэнк шевелил пальцами ног всякий раз, когда смеялся, а Нэш дважды проводил ладонью по волосам, когда считал кого-то идиотом, и трижды – когда был там, где не хотел быть.
