Вот так Нэш видел меня, почему… мать его, почему мы всегда вцеплялись друг другу в горло?
Если Рид был принцем мирных лесов и белоснежных гор, то Нэш оставался королем дыма, пепла и лжи. Он был огнем, который опустошал эти леса, и пеплом, что дождем опадал на эти горы. Мне хотелось вдохнуть его дым, покрыть язык его пеплом и погрузиться в его ложь.
Но дым разрушал легкие.
Пепел на вкус был как смерть.
А ложь ослепляла мечтателей.
Я была мечтателем.
Он был сущим кошмаром.
Глава 37
Эмери
Борьба кипела во мне, подпитываемая ненавистью.
Я моргнула, глядя на Нэша, удивляясь, как он может стоять с гребаным бутербродом с индейкой, протягивая его мне, словно так и должно быть. Он вскинул бровь, как будто говоря мне, что мое мнение о себе выстроено на лжи.
Мы смотрели друг на друга, пока он снова не поднес бутерброд к моим губам.
Я позволила ему продолжить кормить меня, съев еще кусочек. Это дало мне время скрыть свою неуверенность. Осознание нашей близости потрясло меня, но осознание его слов – искалечило.
После того, как я доела бутерброд, он помыл и нарезал клубнику, потом поставил чашку с ней на стол. Открыв морозилку, он зачерпнул ванильного мороженого и добавил к нему белого шоколада «Торани», с сиропом и зефиром.
Мать его, я почувствовала себя истриджской принцессой, которой когда-то была, когда поднесла ко рту полную ложку этого блаженства.
Тот же вкус мороженого и добавок к нему, которые я ела, когда избитый Нэш пробрался в особняк за льдом.
Пока я жевала, он не сводил взгляда с моих губ. Его взгляд проложил дорожку вниз по моей шее, когда я сглотнула. Я была животным в зоопарке, выставленным, чтобы меня кормили для развлечения. Или, может быть, я была добычей, которую готовили к тому, чтобы скормить хищнику.
– Что насчет вопроса, который ты мне должен? – Мой голос звучал хрипло. Сухо, несмотря на мороженое, смягчившее горло.
– Это не игра в «вопрос-ответ». – Презрение сочилось из него, словно мороженое, подтаявшее по краям чашки. – Ты переоцениваешь мою щедрость. Ты уже получила услугу и небольшой жизненный совет. Я не магический шар и не оракул.
Подхватив большим пальцем падающую с фаянсового края жидкость, я слизнула ее, замерев, когда поймала его пристальный взгляд.
– Порадуй меня… – Я протянула чашку, надеясь, что он не примет ее. – Я насытилась и была бы очень признательна, если бы ты доел это. Мы ведь не будем зря переводить еду, да?
– Почему, мать твою, это кажется мне гребаной ошибкой? – пробормотал он, с каждым словом подходя ближе, и его движения отодвигали чашку назад к моей груди. Его дыхание коснулось моего лба, пощекотало щеку. – В чем, черт возьми, вопрос, Тигренок?
– Сингапур.
– Со своим дорогим образованием могла бы придумать что-то получше. – Нэш играл с прядью моих волос. Я задалась вопросом, осознает ли он, что делает. Вероятно, это был первый раз, когда он сам прикоснулся ко мне. – Это не вопрос. Задай настоящий вопрос. – Его пальцы замерли на секунду. – Последний шанс.
– Почему Сингапур?
– А почему нет?
Высвободив свои волосы у него из пальцев, я отправила в рот еще ложку мороженого.
– Честный ответ, или я никогда больше не приму от тебя бутерброд.
Я не собиралась этого делать, несмотря на протесты моего желудка, но сделка того стоила.
Нэш поставил сиропы на полку и повернулся ко мне.
– Мне нравится Сингапур, – я осознала свою ошибку слишком поздно. Я задала неправильный вопрос.
Раздражение расцвело в груди, но я подавила его, когда поняла, что его уход от вопроса означал ложь, тайну, которую нужно раскрыть.
Я хотела этого.
Мне нужны были все его тайны.
Я жаждала их.
Пусть не для того, чтобы владеть ими, но для того, чтобы сравнять счет.
– Почему это место? – давила я, поставив на стол пустую чашку. Мое дыхание пахло клубникой, ванилью, шоколадом и зефиром. Мне стало интересно, какое на вкус дыхание у него.
Он ополоснул чашку в раковине и поставил ее в промышленную посудомойку.
– Это второй вопрос.
– Это дополнение к первому.
Нэш покачал головой и вернулся ко мне с салфеткой в руках.
– Всегда нарушаешь гребаные правила.
Когда он предложил салфетку мне, я проигнорировала ее, потянувшись языком к уголку губ и слизнув белый шоколад. Он следил за движением, пока я следила за ним.
Он сглотнул. Смял салфетку. Я представила, как он хочет расстегнуть ворот или провести рукой по волосам. Трижды, потому что я заставляла его чувствовать себя неловко. Я заставляла его чувствовать себя так, что ему хотелось уйти.
– Всегда пытаешься создать гребаные правила. – Я откашлялась, не зная, как относиться к нашей близости. То, как быстро бежала по венам моя кровь, выглядело не слишком здорово. – Тебя никто не короновал, Нэш.
Он расправил руки, словно орел в полете, заняв столько места, что едва не поглотил меня.
– Ты находишься в моем королевстве, Уинтроп. Я владею воздухом, которым ты дышишь, землей, по которой ты ходишь, компанией, на которую ты работаешь. Я владею Северной Каролиной.
Я не усомнилась в его словах ни на секунду. Меня поразило то, как мы поменялись ролями. Павшая принцесса Уинтроп. Безжалостный король, занявший ее место. Сердце заколотилось в груди, когда я осознала эту сказку.
Не Дисней.
Братья Гримм.
В которой жестокий король правит украденным королевством, а бедная служанка живет под ударами тирана.
Только я знала, как заканчиваются такие сказки.
Не счастливо.
– И все, на чем я стою, это ложе пустых обещаний. – Я умоляла желудок успокоиться. Он бурлил, полный любимых блюд и лжи. – Тебе нравится Сингапур, безусловно. Но это не ответ. Не полный ответ.
Нэш оперся о стойку, засунув руки в карманы брюк.
– Другого у меня для тебя нет.
– Почему ты не хочешь мне сказать? – Я двинулась вперед, пока мы не оказались лицом к лицу. Мне нужно было, чтобы он посмотрел на меня, по-настоящему посмотрел и понял, что я говорю совершенно серьезно. – Я не собираюсь осуждать тебя, Нэш. Мы нажимаем на болевые точки друг друга. Я говорю, что ты жесток. Ты утверждаешь, что мое имя – проклятие и грех. Но разве я когда-нибудь, хоть на одну секунду заставляла тебя чувствовать, что я считаю тебя чем-то меньшим, чем ты есть на самом деле?
– Нет. – Правда повисла между нами, как незваный гость, задержавшись слишком надолго, пока мы задавались вопросом, как она вообще тут очутилась. Он потер затылок, прежде чем сунуть руку в карман. – Соседнее здание.
