Я сунул бутерброд, пакет попкорна и ванильную крем-соду в коричневый пакет для завтрака с салфеткой сверху. Пробравшись к своему столу, я достал ручку с гостиничным логотипом.
– Что ты пишешь?
– Остынь, Вероника Марс. – Ручка быстро скользнула по бумаге, пока Делайла не успела протиснуться ближе. – Ты – дешевая версия Нэнси Дрю. Давай ты не будешь напрягать свои мозги, дорогая.
«Знаешь те тесты с множественным выбором, которые дают в университете? У всех свои варианты, начиная с варианта «А» и заканчивая вариантом «Д».
Вот только профессора не говорят об этом. И люди тратят свое время, пытаясь подсмотреть ответ у соседей… только лишь для того, чтобы потерпеть неудачу, поскольку они списывали ответы на другой тест.
Если есть метафора жизни, то это она.
Держу пари, ты была той, кто варился в собственных ответах.
Нэш».
Я перечитал записку дважды, вернулся на кухню и сунул ее в пакет с обедом.
– Мы можем не трогать Веронику Марс? Не могу смириться с финалом. – В глазах Делайлы все еще светилось любопытство. Взгляд метнулся от пакета ко мне, словно она раздумывала, не украсть ли его. – После того, как целую неделю я рыдала по любому поводу, король готов был вышвырнуть меня из дома.
– Крутая история, сестренка. – Я свернул верх пакета и сжал его в руке. – Стоит написать об этом книгу.
– Для справки, если я это сделаю, она станет бестселлером. С Роско на обложке. Кто хорошенький песик? – Она подняла крысу на руки и покрыла влажными поцелуями всю его голую морду, уже без наушников, поскольку строительная бригада закончила работу несколько часов назад. – Кто бы не купил книгу с такой красивой мордочкой на ней?
– Буквально все на этой планете и любая внеземная цивилизация с любых других планет. Если бы ты пришла на порог религиозной организации и сказала им, что это – Второе пришествие, они бы создали другую религию.
Она проигнорировала меня и опустила Роско. Он подбежал к маленькой собачьей постели с балдахином, а я все еще не мог поверить, что впустил его в свой пентхаус.
– Меня поражает, что никто не узнал, кто такая Эмери. Да, у нее другая фамилия и все тут из других штатов, но она выглядит, как Вирджиния Уинтроп, для меня это очевидно.
– Да, если ты слеп на один глаз, а на втором у тебя катаракта.
– Они могли бы быть близняшками, – запротестовала Делайла.
– Вирджиния похожа на платиновую версию Круэллы де Виль. Ты ведь издеваешься надо мной, да?
Она склонила голову, уставившись в пространство.
– Думаю, все дело в лице.
– Я так не думаю. Нос у Эмери более вздернутый, у нее серая радужка и глаза больше. Не говоря уже о длинных черных волосах в противоположность короткому бобу Вирджинии.
– Хм…
– Что «хм»?
– Просто… – Делайла улыбнулась. – Кажется, ты много чего замечаешь, когда дело касается Эмери Уинтроп.
– Она лучшая подруга моего брата, и я жил в поместье ее родителей почти десять лет.
И я был в ней, на ней, вокруг нее.
– С чего вы вдруг обсуждаете меня?
Наши головы повернулись на голос. Я не слышал, как Эмери вошла, но, конечно, она не спрашивала разрешения. У нее был чертов ключ, который я должен был потребовать назад после инцидента в душе. Ее толстовка с капюшоном была огромна, но я не заметил никакого магического слова на ее футболке.
Это сбило меня с толку. Я медленно приходил в себя, словно получил травму, положившую конец моей карьере.
Коби и его разрыв ахилла.
Дюрант и его разрыв ахилла.
Почему все эти ублюдки не берегут свои сухожилия?
Могу поклясться, я чувствовал, как горят мои пятки.
– О боже мой. Что это? – Эмери уставилась на Роско, сморщив нос.
Этого было почти достаточно, чтобы заставить меня рассмеяться. Почти.
– Это лысая китайская хохлатая собака. – Делайла прижала Роско к своей груди. – Их снимают в тысячах фильмов и шоу.
– За их уродство. – Я снова взглянул на белую футболку Эмери. – Да будет вам известно, они часто берут первый приз как самые уродливые собаки в мире.
– Хм… Ну, он мне вроде как нравится.
Делайла предложила Роско Эмери, которая дважды погладила его голую кожу и поцеловала его в лоб. Я открыл входную дверь и сказал:
– Делайла, похоже, твоя крыса через десять секунд описается.
Она поняла намек, пощадив меня и не вскинув на прощание бровь.
Роско залаял, когда она подхватила его на руки.
– Давай, детка. Пойдем, прогуляемся.
Эмери повернулась ко мне, как только я захлопнул дверь.
– Что за черт, Нэш?
– Тебе стоит быть поточнее. О чем ты?
– Убери ткань со статуи.
Гребаная статуя. Я знал, что мне это аукнется. Я не сдвинулся с места.
– Нет.
– Нет?
Я смотрел на ее губы.
– Не-а.
Теперь, когда я вспомнил, каково это – целоваться с ней, я обругал себя за то, что остановился тогда.
– Это все, что ты можешь сказать? Мы заключили сделку.
– На самом деле сделка состояла в том, что ты ешь, а я нахожу нам центральный элемент, – я прошел в кухню, – никто ничего не говорил о том, чтобы показывать его до открытия. Кстати, из тебя выйдет ужасный юрист.
– То есть мы должны проектировать дизайн, не зная, что это? – Она последовала за мной и уперлась бедром в столешницу. – А что, если он не подойдет?
– Хорошая попытка. Эта штука почти вся металлическая и подойдет к чему угодно.
– Но…
– Без но, Эмери. Это не обсуждается.
– А что, если оно уродливо?
– Нет.
Это полная противоположность уродливости.
– Я должна поверить, что ты нашел и доставил центральный элемент меньше чем за двадцать четыре часа?
– Да.
– Что хороший центральный элемент можно найти, купить, доставить в двадцать четыре часа?
– Тот, который уже принадлежит мне.
Я держал его в сарае в дальнем конце моего тридцатиакрового участка в Истридже, словно любовницу в секретной квартире. С глаз долой, из сердца вон.
– О. – Она склонила голову, сморщив нос.
– Да. – Я изучал ее футболку, продумывая несколько сценариев того, что могло бы случиться.
У нее кончились чернила. Слово смылось при стирке. У меня выборочная слепота.
Она оставила свою футболку у какого-нибудь дебила после того, как целовалась со мной прошлой ночью.
