Фрейд опустил голову и подпер рукой лоб. В первую минуту он подумал о том, какой скандал случится, если кто-нибудь найдет девушку там. К тому же в этом случае, чтобы снять с себя вину, ему пришлось бы обвинить Ронкалли, и кто-нибудь мог бы подумать, что они сообщники – да еще и в развращении малолетки. Однако во взгляде молодого священника доктор прочитал честность и безмолвную молитву, но не увидел ни злобы, ни стыда. Это была простота человека, который знает, что поступил правильно. Простота того, кто согласен с возникшим в древности мнением евреев: нужно быть не святым, а только праведным, а таким может быть каждый; для этого достаточно творить немного добра, когда возникает подходящий случай.
Оба быстро поднялись в комнату. Крочифиса лежала на диване, накрытая простыней до подбородка. Глаза закрыты, дышит тяжело. Фрейд вынул из-под простыни ее руку и пощупал пульс. Тот был медленный и сильный, как у спортсмена.
Доктор придвинулся ближе к лицу девушки и поднял веко одного глаза. Зрачок был неподвижен, не реагировал ни на что, даже на свет. Ноздри Фрейда уловили слабый запах сена. Этот запах был хорошо знаком Фрейду: так часто пахло изо рта у тех, кто употреблял кокаин. Должно быть, Крочифиса выпила вместе со спиртным немало подмешанного к нему кокаина: ее оцепенение – напрямую вызвано приемом этого вещества. Оно наступает после эйфории, которая продолжается тоже долго – даже слишком долго.
– Она в порядке, но проспит продолжительное время: к таким последствиям приводит прием кокаина, особенно теми, кто пробует его в первый раз и слишком много.
– Бог благословил эту девочку! – воскликнул Ронкалли. – Почему она довела себя до такого состояния?
– Надо сказать «почему ее довели до такого состояния». Кто-то мог еще и воспользоваться им.
Ронкалли густо покраснел. Только сейчас к нему пришло понимание, что обстоятельства, при которых он нашел Крочифису, ее спущенные чулки и расстегнутое платье заставляют думать о сексуальном влечении, а не просто об опьянении.
– Я не в силах представить себе, кто мог бы осмелиться зайти так далеко.
– Вы хорошо сказали, – ответил Фрейд. – Это был кто-то, кто готов осмелиться или был в исступлении, или то и другое сразу. – А теперь мы должны отвезти ее к ней домой. Можно ли вызвать сюда в этот час карету так, чтобы это не слишком бросалось в глаза?
– Можно сделать лучше: я сейчас схожу за нашим шофером Августом. Я ему доверяю. Да, – и Анджело качнул головой, словно отрицая жестом то, что утверждал словами, – самое лучшее сейчас же отвезти ее домой.
Когда железные створки были открыты и «даррак» Августа остановился перед воротами Святой Анны, три гвардейца, охранявшие их, едва взглянули на сидевших в автомобиле пассажиров – солидного бородатого господина и девушку, голова которой лежала на его плече. Один из трех поднял шлагбаум, чтобы пропустить машину. Фрейд почти надеялся, что этот гвардеец попросит у него объяснение, потому что любой охранник, у которого есть хотя бы немного усердия, должен был бы задать хоть несколько вопросов, увидев такую картину. Но единственной реакцией был взгляд – как показалось доктору, взгляд понимающий, что было ему неприятно.
Автомобиль с грохотом мчался по безлюдным улочкам и через несколько минут остановился перед винной лавкой. Лавка была закрыта, но перед дверью еще стояли мужчины, куря и переговариваясь. Их сигареты пламенели в темноте как красные светлячки. Когда эта компания увидела, что из автомобиля выходит хорошо одетый господин, один из них толкнул локтем своего соседа, показывая на продолжавшую спать девушку. Фрейд, держа в руке сигару, осторожно приблизился к ним и спросил:
– Вы не знаете, где я мог бы найти Марию Монтанари?
Один из группы снял берет, но получил толчок от своего соседа. А сосед подошел к изящному господину и раздвинул полы пиджака, показывая нож за поясом.
– Она живет тут близко. Кто желает ее видеть?
– Я врач, – мягко ответил Фрейд.
Говоривший, видимо, был вожаком этой стаи бабуинов. И Фрейду совершенно не хотелось проявлять к ним враждебность на их территории.
– Я привез ей ее дочь, которую нашел в трудной ситуации. К сожалению, она еще плохо себя чувствует.
Мужчина вытянул шею, разглядел Крочифису, узнал ее, выругался вполголоса и сказал уже другим тоном:
– Сейчас я провожу вас к Марии.
«Вот какова власть медицины и среди богатых, и среди простолюдинов!» – подумал Фрейд. Человек с ножом из возможного противника стал его слугой. Современные врачи унаследовали могущество древних шаманов. В древности только шаман мог позволить себе спорить на равных с вождем племени и иногда даже побеждал его.
Достаточно было позвонить только раз: Мария сразу же выглянула из окна, она не спала и в эту ночь. Она не закричала, когда увидела Крочифису, и не произнесла ни слова, пока мужчина укладывал ее дочь на кровать. У девушки вырвался короткий стон, потом еще несколько стонов, более тихих. Как только мужчина ушел, вначале сняв перед Фрейдом шляпу, Фрейд тоже направился к выходу.
– Подождите, – попросила Мария. – Не уходите, пожалуйста.
Фрейд послушался ее: сел на соломенное сиденье стула и стал ждать, пока хозяйка дома закончит поглаживать рукой лоб своей дочери. Мария повторяла эту ласку, пока Крочифиса не перестала стонать.
Глава 15
Фрейду было горько и трудно объяснять матери, где и как была найдена ее дочь: он не смог ответить на многие из вопросов Марии, которые накануне задавал и себе. Мария постоянно переводила взгляд с дочери на него, и ее глаза спрашивали без слов «Почему?». Иногда этот взгляд даже мрачнел от подозрений: это случалось? – когда доктор рассказывал неуверенно. Только после того, как он заверил Марию, что утром Крочифиса проснется беспокойной и, может быть, подавленной, но совершенно здоровой, Мария дала волю слезам.
Фрейд не вернулся к себе: на сегодня ему было достаточно Ватикана. По его указанию безмолвный Август отвез его в скромную гостиницу, стоявшую на набережной Тибра перед замком Святого Ангела. В номере он, даже не раздевшись, свалился в постель, а утром, после беспокойной ночи, не стал записывать свои сны.
Неблагоприятные условия и заботы начинают выглядеть иначе после сна, даже короткого. Направляясь в Ватикан под крики продавцов рыбы и торговцев фруктами, толкавших свои тележки, Фрейд чувствовал себя обновленным. В пути он обдумывал близкую встречу с кардиналом Орельей. Декан – самый трудный для него и самый неприятный из трех испытуемых, возможно, потому, что самый старый. То, что с годами люди меньше поддаются искушениям и становятся мудрее, – один из лживых мифов, на которых была основана иерархия племенных обществ, но в него верят и в современном обществе. Однако на примере своих пациентов он убедился в ином: разочарования из-за того, что способность к сексу ослабла с возрастом, помогают набрать силу извращениям, и в результате возникают отклонения в поведении, например, вуайеризм (подглядывание за другими, когда они занимаются сексом), а снять это напряжение удается только с помощью мастурбации. А значит, пока первым в списке подозреваемых становится кардинал-декан.
