В сознании ученого вспыхнула догадка. Де Молина сказал ему, что исповедуется у декана Орельи, а тот сказал, что исповедуется у госсекретаря Рамполлы. Тогда возможно, что Рамполла исповедуется как раз у де Молины. Прелаты как будто стояли в кругу, и каждый защищал спину соседа и обеспечивал ему рай. При этом любой из троих при необходимости мог обратиться к папе: они же его ближайшие сотрудники.
И если кто-то из троих, даже из четверых, узнал по этой цепочке исповедей что-то полезное, то не мог об этом сказать. Возможно, под запретом был даже туманный намек. Нужно попросить разъяснения на этот счет у папы – немедленно или хотя бы как можно скорее, в общем, при первой возможности.
И тут его ум как будто раскололся подобно скорлупе яйца, и оттуда вылупился неопровержимый вывод. «Элементарно, Ватсон!» – сказал бы Шерлок Холмс. О господи! Как же он не додумался до этого раньше? Совершенно ясно, что папе что-то известно и что папа узнал это от одного из троих во время исповеди! Он не может действовать открыто, чтобы не нарушить священную тайну. И тем более не может удалить грешника от Святого престола: это косвенным образом указало бы, что тот виновен. «Продвинуть, чтобы отодвинуть» – повысить в должности, услав подальше; этот способ во времена римских императоров часто применяли, чтобы наказать виновного, если тот был слишком неудобным для наказания или влиятельным. А все три объекта расследования находились на вершине церковной иерархии – каждый в своей области.
«Ясно как день: меня вызвали, чтобы я поднял крышку ящика Пандоры, в который папа уже заглянул», – подумал Фрейд, жуя лед, оставшийся в стакане после оршада.
По спине доктора пробежал холодок; это приятно в такой трудный момент, но ледяной оршад тут ни при чем. В первый раз, кажется, Фрейд разглядел что-то в тумане, который его окутывал: улыбку на тонких губах папы.
Фрейд – лучший из Шерлоков! Ученый рывком поднялся со стула. И положил на столик приличную сумму чаевых, чего никогда бы не сделал его скуповатый любимый сыщик. Никогда, даже в свою первую брачную ночь, он не чувствовал себя таким молодым и сильным.
Глава 17
На первой странице «Джорнале д’Италия» была напечатана заметка о том, что на будущий понедельник объявлена всеобщая забастовка. Автор с иронией писал, что хитрые рабочие устроили себе два выходных подряд и что это им удобно: можно днем погулять без дела, а вечером пройтись по кабачкам. Сразу после заметки была напечатана статья размером в шесть столбцов под заголовком «Век». Ее автор, наоборот, встал на сторону забастовщиков, однако выражал надежду, что отстаивание справедливых требований не превратится в народный бунт. А вот в «Оссерваторе Романо» забастовку посчитали пустяком, который едва достоин коротенькой заметки внизу второй страницы. А на первой была напечатана на видном месте важная новость: Государственный секретарь Рамполла дель Тиндаро передал руководство Благотворительной комиссией одному из недавно назначенных кардиналов. Фрейд готов был держать пари с самим собой, что избранником будет де Молина-и-Ортега.
Доктор внимательно присмотрелся к задачам этой комиссии. Уже много столетий через нее каким-то образом распределялись пожертвования – от земель и дворцов, которые дарил аристократ, до корзины с хлебом, которую дарил бедняк в память об умершем родственнике. Верующим объясняли, что даритель таким подношением искупает свои грехи.
Весь мир обвиняет евреев в скупости и жадности, но именно христиане придумали эту формулировку: «заплати, и тебе отпустят грех», как во времена продажи индульгенций. Обе эти подлости стоило бы изучить с точки зрения социальной психологии: результат может быть интересным. Это направление в психологии он бы с удовольствием продвинул вперед при помощи своего открытия – психоанализа. Именно открытия, а не изобретения, как иногда ему случается читать в статьях своих хулителей или у журналистов, настолько невежественных, что они не знают, в чем разница между этими словами.
Эти животные все же знают, что автомобиль можно изобрести, а саркофаг египетского фараона – нет. Психоанализ, как саркофаг, тысячи лет существует в умах людей. Значит, я открыватель, а не изобретатель. Нельзя сказать, что заслуги одного больше, чем у другого. Но, слава богу (это просто выражение), открытие и изобретение – совершенно разные вещи.
Он стал переворачивать страницу, но это было трудно сделать с толстой сигарой «Дон Педро» между пальцами. Фрейд взглянул вниз, и ему бросился в глаза заголовок, с которого начинался последний столбец главной статьи. Казалось, что эти выделенные курсивом слова лежат на остальных строках как груз и должны своим весом удерживать на месте этот набор глупостей, под которыми нет основания. «Достоинства секретаря» – так выглядел этот заголовок. Фрейд медленно сжал газету пальцами левой руки, а безымянным пальцем правой постучал, как маленьким молотком, по сигаре. Пепел упал с сигары одной компактной кучкой. Некоторые курильщики предпочитают делать это более гибким мизинцем, но безымянный сильнее, от его удара пепел ровнее отделяется от сигары, и ее горящий конец остается чище.
По словам не названного составителя статьи, его высокопреосвященство, достопочтенный Государственный секретарь Рамполла дель Тиндаро обладал всеми моральными и интеллектуальными качествами, необходимыми тому, кто возьмет на себя бремя служения в качестве преемника святого Петра – разумеется, лишь после того, как Господь призовет к себе самого доброго и авторитетного из своих наместников, чтобы дать ему заслуженный покой, к которому этот наместник сам стремился из-за превратностей в пастырских трудах и политике, которые он испытывал из-за своего почтенного возраста. Фрейд улыбнулся: это фактически была надгробная хвала папе еще при жизни – ante litteram, как говорили древние римляне. Ученый был уверен, что, если бы Лев ее прочитал, он бы сделал жест, отгоняющий беду. Ни один итальянец не обошелся бы без этого, исключений быть не могло.
Рассуждения по поводу Рамполлы могли иметь два противоположных смысла. Это простая задача на применение психологии в политике. Или кто-то желал убедить будущих участников собора, что Госсекретарь – самый лучший кандидат на престол святого Петра, или, наоборот, кто-то хотел помешать ему стать кандидатом. Но чтобы понять, какое из двух толкований верно, нужно было бы ознакомиться с тем сознанием, которое породило эти несколько строк, помещенные здесь почти как пустяк, напечатанный, чтобы заполнить место. Фрейд сложил газету и стал шарить в кармане брюк, чтобы достать часы.
Льняной костюм, который он позволил себе купить накануне в знаменитой «Альта Сартория» на улице Шипиони, у Элеутерио Тибери, кажется, уже помялся и, возможно, был чуть-чуть тесен, но Зигмунду казалось, что эта одежда заряжает его желанием двигаться. Ученый случайно обнаружил это ателье с магазином при нем возле замка Святого Ангела и, узнав от самого хозяина, что тот обслуживает многих римских аристократов, заплатил ему, не моргнув глазом, огромную цену.
Фрейд посмотрел на часы: начало третьего. Скоро он начнет штурмовать крепость Рамполлы. Присутствие рядом легкой кавалерии, то есть Марии, сделает штурм более приятным, хотя менее утомительным он не станет.
