Красота природы тоже не всегда очевидна. Поздней промозглой осенью все вокруг, кажется, только тоску нагоняет. Но и в этом есть своя, не всем видимая красота. А уж весной… Простая прогулка по парку, даже по служебной надобности – словно напиться чистой воды. Красота в чистом виде, и каждый день разная. Разве можно променять ее на душную дежурку?
Он завернул за угол и, уже подходя к главному зданию, заметил двух девушек. Они о чем-то разговаривали, стоя на дорожке, ведущей к круглому сооружению, похожему на основание для фонтана, устроенному перед фасадом дворца. Поговорив, они поцеловались и разошлись в разные стороны. В одной из них, той, что пошла к служебному входу, Вайс узнал вчерашнюю посетительницу. Как она представилась? Лига, сестра Инты? Значит, вторая, по-видимому, и есть Инта. Сестры, а совсем не похожи. Та, что Инта, вся такая крепкая, сбитая и, сразу видно, очень уверена в себе. Вон как шагает! Такой все нипочем! А та, что Лига, совсем другая. Ножки – прутики, ручки – веточки. И глаза! Еще вчера он заметил, что глаза у нее, как у оленя. Маленького печального оленя.
Он проводил глазами ту, что уходила прочь, и убедившись, что она покинула территорию комплекса, пошел следом за той, что зашла внутрь. Его предупредили, что в отеле появился новый администратор. Так это она и есть? Вчера он принял ее за подростка, а она, оказывается, преподаватель. Несколькими языками владеет. Надо же!
Ему очень хотелось на нее посмотреть, но вместо этого он прошел на свое рабочее место, проверил все камеры, заполнил отчетные формы и лишь потом глянул на тот квадратик экрана, в котором была видна стойка администратора. Новенькая была на месте. Вот записала что-то в журнале, вот подняла трубку телефона и с кем-то поговорила, улыбаясь, вот зачем-то пересчитала ключи от номеров, а потом вышла из-за стойки и пошла по коридору. Он вспомнил, как она отскочила от него, когда он предложил показать дворец, и сразу умчалась прочь. Смешная.
Оторвать взгляд от ее спины ему удалось с трудом. Он заставил себя переключиться и стал думать о том, достаточно ли дома еды, чтобы хватило двум прожорливым мальчишкам на целый день. Уходя, он забыл заглянуть в холодильник, поэтому мысленно перебрал все продукты на полках. Алексу, пожалуй, достаточно полной сковородки картошки и пачки сосисок. А вот Жоре, о прожорливости которого ходили легенды, миски с супом явно будет маловато.
Он думал о них как о мальчишках, хотя один был собакой. Жорку они с братом вытащили из помойки, когда Алексу было десять. За два года слюнявый щенок вырос в огромного и невозможно лохматого пса, которого они обожали и считали третьим полноправным членом семьи. Кроме повышенной лохматости, Жорка отличался ужасающим, не поддающимся никакой корректировке аппетитом и щенячьей добротой. Прокормить этого ласкового и нежного зверя было для Андриса настоящей головной болью. Вот и сейчас он сразу забеспокоился и решил, что через пару часов зайдет в ресторан – поинтересоваться насчет костей, которые остались после вчерашнего банкета.
Подумав об Алексе, он тут же набрал его номер. Телефон уже устал гудеть, а ответа не было. Спит, поросенок! А кто обещал утром развесить выстиранное белье? Машинка закончила стирать полчаса назад. Андрис набрал номер еще пару раз и в конце концов отказался от бесполезной затеи разбудить младшего брата. Ладно, посмотрим, кто кого.
В течение дня они с новенькой не столкнулись ни разу, но, глядя на экран, он успел разглядеть ее получше и даже составить приблизительный психологический портрет. Скорее по профессиональной привычке, чем из любопытства. Во всяком случае, ему хотелось так думать.
Итак, милая и скромная, при этом не притворяется, а такая и есть. Умненькая. Быстро ориентируется в пространстве и новых обязанностях. Довольно коммуникабельная. С людьми разговаривает хорошо и с гостями ведет себя правильно. Он наблюдал, как она регистрировала двух пожилых геев из Германии. Ничему не удивляясь, оформила номер и, выдавая ключи, улыбнулась так искренне, что хмурые немцы дружно осклабились в ответ. Андрис умел отличать настоящую улыбку от профессиональной. У новенькой она была самой натуральной, не «приклеенной». Хорошо она улыбается. Только темные глаза остаются печальными. Значит, есть о чем грустить. Или о ком. Кольца на руке нет. Может, в этом все дело?
Сутки дежурства прошли быстрее, чем обычно. Или ему просто показалось?
Для Лиги первое дежурство тянулось так долго, что она уже не чаяла дождаться, когда ее сменят. Наконец пришел седоватый мужчина, по виду бывший военный. Назвался почему-то господином Курмисом, без имени. По-латышски «курмис» значит «крот». Он в самом деле был немного на крота похож: остроносенький, пузатенький и важный, как в мультике про Дюймовочку.
Она почти выбежала из здания и рысцой помчалась домой. Душ и постель – вот все, о чем она мечтала. Домой, домой, домой!
Однако быстро добраться до кровати ей не удалось. Завернув за угол, она чуть не налетела на пожилую даму в инвалидной коляске, неторопливо катившуюся по дорожке. Лиге с трудом удалось затормозить, пришлось даже ухватиться за колесо и упереться пятками в землю. Коляска дрогнула, а дама даже глазом не моргнула.
– Боже, простите, пожалуйста!
От стыда Лига чуть не умерла на месте.
– Ерунда, – невозмутимо ответила дама. – Меня так просто не укокошить. Мы с моей подружкой-коляской крепкие.
Лига потрясла ногой, вытряхивая из туфли песок, и еще раз извинилась.
– Я вас не знаю. Вы тут гостите? – поинтересовалась дама.
– Не совсем. Работаю администратором в отеле. Правда, сегодня у меня всего лишь первое дежурство.
– А… тогда понятно, почему мы не знакомы.
Даме торопиться было, по-видимому, некуда, поэтому она с удовольствием продолжила беседу.
– Меня зовут Илзе Карловна. А вас?
Лига представилась и удивилась, что дама назвала свое отчество. В Латвии отчеств нет, а она, судя по имени, местная. Тогда почему?
– Вы удивлены, услышав мое имя? Но ведь вы русская. Или я ошибаюсь?
– Не ошибаетесь. Как вы догадались?
– У вас небольшой акцент в речи. Его легко определить. Русские привыкли называть старших по имени-отчеству. Разве не так?
– Так, – согласилась Лига, продолжая изумляться тому, что дама услышала в ее речи русский акцент.
Оба их с Интой родителя были наполовину русскими, поэтому двуязычие в доме стало нормой. Оба языка девочки считали родными и говорили по-латышски так же чисто, как по-русски. Может, у дамы уникальный слух и она слышит то, что не доступно другим?
Между тем та продолжала:
– Я еду навестить сына. Он врач. Работает в том числе и в отеле. К сожалению, в поселке с медиками туго, поэтому приходится разрываться. Вы с ним еще не знакомы?
– Нет, к сожалению.
– Еще познакомитесь. Здесь не так много образованных людей, так что все мы рано или поздно становимся одной семьей.
