Лига тихонько заплакала в подушку, жалея Вайса, себя и свою загубленную жизнь.
А жизнь между тем набирала обороты. Буквально на следующий день Лиге пришлось ехать в университет, чтобы разобраться с отпуском, который она «перегуляла», потом срочно решать проблемы с устройством племянников в детский сад, носиться вместе с Интой по конторам, в которых можно было найти для нее работу, а в промежутках стараться понять, как развестись с человеком, попытки связаться с которым потерпели фиаско.
Потом, весь в кудрях и отличном настроении, нагрянул Мишка. Он растормошил унылых «синичек-переселенок», напоил их вином, накормил совершенно безвкусной, зато очень красивой голландской клубникой, вытащил на премьеру чего-то совершенно неудобоваримого в арт-кафе и прокатил на катере по Неве. Инта была совершенно сражена его напором и еврейскими анекдотами, которыми он беспрестанно сыпал, блестя озорными семитскими очами. Он назвал ее «ланью быстроногой», а Лигу удостоил лишь «квакушкой-перебежчицей», и это, кажется, понравилось Инте больше всего.
Вся эта «мельтишизация» почти не оставляла времени, чтобы предаться горю. Только ночью, когда дом затихал, Лига могла без помех мочить слезами подушку. Дура она, дура…
Андрис Вайс, сидящий в это время на диване с банкой пива, думал примерно то же самое о себе.
Зачем он стал слушать этот девчачий бред? У Лиги повышенное чувство ответственности, и это прекрасное качество. Но в данном случае оно приняло совсем уж гипертрофированную форму и превратилось в навязчивое ощущение вины. Зачем он ее послушал? Зачем включил гордость? Зачем отпустил? Ну и болван же!
Алекс с Жоркой сначала бесились во дворе, потом оба пришли домой и разбежались в разные стороны. Жорка тут же улегся у Андриса в ногах и затих. Алекс закрылся в своей комнате. В общем, никто не мешал ему заниматься самобичеванием.
– Андрис! – вдруг позвал его младший брат. – Иди сюда. Кое-что покажу.
Алекс сидел за компьютером и не обернулся, когда он вошел.
– Я все думал, кого мне напоминает твоя Лига.
– Уже не моя…
– Пусть. Не важно. Я долго искал и нашел. Вот.
С экрана на него смотрела Лига Белкина. На ней была странная, словно старинная одежда, волосы уложены в высокую замысловатую прическу. Да нет, это не она. Хотя… да. Она. Только…
– Эту женщину звали Александра Струйская. Она жила в России в восемнадцатом веке. Похожа, правда?
– Ну если только чуть-чуть.
– Не придуривайся. Вовсе не чуть-чуть, а похожа. Этот портрет написал художник Рокотов.
– Ну и что дальше? – засунув руки в карманы джинсов, спросил Андрис.
– Это очень известный портрет. Знаешь почему?
– Потому что она похожа на Лигу Белкину?
– Нет. В двадцатом веке русский поэт Николай Заболоцкий посвятил портрету стихи. Вот послушай.
– Может, в следующий раз?
Андрис повернулся, чтобы уйти.
Ее глаза – как два тумана,
Полуулыбка, полуплач,
Ее глаза – как два обмана,
Покрытых мглою неудач.
Соединенье двух загадок,
Полувосторг, полуиспуг…
– Сказал же, в следующий раз!
Андрис вышел, хлопнув дверью. И так тошно, а тут еще стихи читают!
Он снова сел на диван и включил телевизор. Жорка повел ухом и перевернулся на бок, вывалив толстое пузо. Вот кому хорошо жить на свете!
Допив пиво, Андрис встал и достал из холодильника новую банку. Черт! Зря наехал на парня. Не надо отрабатывать на других свои проблемы. Алекс уж точно ни при чем. Надо чай заварить и позвать его.
Вместо этого Андрис достал телефон, вышел в интернет и нашел стихотворение.
Когда потемки наступают
И приближается гроза,
Со дна души моей мерцают
Ее прекрасные глаза.
– Я подал заявку на конкурс юных художников стран Балтии.
Алекс сел рядом и прижался к плечу старшего брата.
– Если займу какое-нибудь место, надо будет ехать в Россию получать приз. Представляешь? В Санкт-Петербург. Со мной должен быть сопровождающий. Ты поедешь?
Андрис посмотрел в светло-голубые детские глаза.
– Неужели ты думал, что я отпущу тебя одного в эту ужасную Россию? Чай будешь?
– Конечно.
– Тогда иди завари.
Когда Лиге позвонили с незнакомого и странного номера, она взяла трубку только после второго звонка.
– Лига, это ты? – спросили тонким голоском.
– Кто это?
– Это Алекс. Ты… вы меня помните?
– Алекс, привет! Как ты?
Сердце вдруг забилось так сильно, что ей пришлось прижать руку к груди, чтобы оно не выскочило.
– Хорошо. Я хотел сказать, что скоро приеду в Россию.
– В Россию?
– Точнее, в Петербург. Я послал свои работы на конкурс, который организовало ваше Министерство культуры вместе с Эрмитажем для юных художников стран Балтии. Мои работы победили, и теперь я приеду, чтобы получить диплом и приз.
– Алекс, это здорово! Я так рада! Просто счастлива! Мы должны с тобой непременно встретиться!
– Я тоже хочу тебя увидеть.
– Скажи, когда ты приедешь?
– Через две недели. Можно я тебе позвоню?
– Да! Да! Я буду ждать! – закричала Лига вне себя от счастья.
Боже, спасибо тебе!
Две недели до приезда Алекса пролетели как сон. Лига ничего и никого не видела, не слышала и соображала тоже на редкость туго. Она все объяснит Алексу. Передаст через него то, что должна сказать его брату. Она попытается исправить все, что будет возможно. Если, конечно, еще не поздно.
Лига так ждала звонка, что не выпускала телефон из рук. В этот день у нее было две пары. Рассказывая студентам об особенностях английских диалектов, она не спускала взора с экрана телефона. И все же, когда он зазвонил, вздрогнула от неожиданности.
Алекс действительно приехал. Он в Питере.
Лига мчалась к Казанскому собору, как будто за ней гнались. Запыхавшись, она выбежала из подземного перехода и стала вертеть головой, высматривая худенькую фигурку. Его нигде не было. Она повертелась еще немного и тут увидела Андриса, который стоял прямо напротив и смотрел на нее.
Наверное, у нее сделалось такое лицо, что Вайс испугался. Он очень быстро подошел и успел подхватить, иначе она хлопнулась бы в обморок.
