— Если я справлюсь с тобой, то и конепугало мне не страшно будет, — непримиримо буркнула Горни. — Вали отсюда, Белоручка. Я с тобой никуда не поеду, каждый сам за себя, что бы там ни говорила королева, понятно? Спрячься куда-нибудь на время моего отъезда, а я, так и быть, по возвращении скажу, что ты был со мной и помог. Сам ты мне рядом не сдался. Никогда Горни не будут опираться на Вудхаусов!
— Да и Вудхаусам Горни ни к чему, — высокомерно ответил Натаниэль. — Но попробуй включить мозг, Горни, и отключи на секунду свой гномий гонор…
— Мой гномий гонор ничто по сравнению с твоим эльфийским высокомерием! — брякнула Горни.
— О, Пряха, — картинно повел головой Вудхаус. — Услышь меня, Циркулярная Пила. Королева повелела ехать вместе и, судя по ее настрою, не поленится приставить соглядатаев. Не закапывай нас еще глубже, у меня нет никакого желания возвращаться в Гнилые топи или еще дальше, куда она изволит нас сослать! Если ты думаешь, что мне доставляет удовольствие находиться рядом с таким взрывным существом, как ты, то глубоко ошибаешься. Но приказ есть приказ. Думай, — предостерегающе сказал он, заметив, как Эбигейл набирает в грудь воздуха, чтобы разразиться очередной тирадой. — Думай! — и он щелкнул ее по носу, сбив весь задор.
Она зло сверкнула глазами, отступила, подышала, сжимая и разжимая кулаки, и вдруг, словно сдувшись, кивнула.
— Ты прав, хорошо. Поедем вместе.
— Не верю, что я слышу это, — сощурился Натаниэль. — Что ты задумала, Горни?
— По-е-дем вмес-те, — по слогам повторила Эбигейл и похлопала его по плечу. — Нам повезло, завтра поезд в пять утра. Следующий к горам — на следующей неделе. Успеешь собраться, Белоручка? Опоздаешь — придется ехать на моем паромобиле.
— Я знаю и уже собрался, — уел ее Вудхаус, чуть поморщившись при упоминании гномского транспорта. — А вот ты берешь слишком много вещей. Маленький молот и наковальня, серьезно?
— Он учит гномку собираться в поход, — закатила глаза Горни. — Вали уже, напарничек, отполируй ногти, пяточки пемзой потри или чем вы там, эльфы, по вечерам развлекаетесь. И не мешайся под ногами.
— Кстати, да, пилочку для ногтей забыл, — озаботился Вудхаус с очень серьезным лицом. — Благодарю, Горни.
— Уточку для ванны не забудь, — с ехидством крикнула Эби ему вслед, наверняка порадовав журналистов. Но уж очень было трудно сдержаться, когда поняла, что в самоиронии она проигрывает клятому Белоручке подчистую.
Натаниэль вернулся в особняк, но вместо того, чтобы отдыхать, весь вечер занимался накладыванием защитных заклинаний на дом, сад и все вокруг. Он ни на секунду не поверил Горни в ее согласии объединиться и ждал подвоха. Сам он не погрешил против истины, когда сказал, что не испытывает желания провести следующие пару недель бок о бок с соперницей, но эльфийская разумность и вдумчивость не позволяли нарушить приказ королевы.
Натаниэль, проучившись с Горни пять лет и два года проработав рядом, не мог не отдавать должное ее способностям. Он уважал ее как специалиста, ему даже нравились ее независимость и острый язык, но скандальность, упрямство, драчливость (он поначалу опасался всерьез биться с Горни на физподготовке, но, ощутив всю силу ее кулаков, перестал ее беречь и стал беречь себя), неумение уступать и непохожесть на нежных и чувствительных эльфийских леди его поражали и отталкивали.
Они были ровесниками, и он помнил ее с самого детства — круглолицую малявку с красными косами и огромными серыми, как камень, глазами, которая играла с маленькой кузницей в саду дома напротив. Он иногда подглядывал, как она работает молоточком: узкая улочка за ратушей позволяла рассмотреть все в деталях, — она слушала, как он играет на ксилофоне и поет, и часто они просто глазели друг на друга через прутья ограды и улыбались. Заговаривать пытались, но удавалось редко — пусть по улочке, разделяющей сады Горни и Вудхаусов еле-еле разъедутся две телеги, — но все равно приходилось перекрикиваться. А заметив, что наследник или наследница глазеют на дом соседей, их поспешно уводили няньки.
Все это прекратилось, когда Нат начал понимать из разговоров взрослых, что малявка — дочь заклятых врагов, плебеев и грубиянов, неведомо как получивших титул лердов, и общаться с ними зазорно и недостойно.
Примерно в то же время и малявка стала поглядывать на него сквозь решетки с превосходством, а затем и вовсе начала гордо отворачиваться, когда он появлялся.
Тогда он от обиды громко играл на ксилофоне песенку «Гномка, гномка, где твоя бородка?», а она ковала из железа куколки эльфов со страшными головами и выставляла их между прутьев забора.
Потом у них обоих проснулись магические способности, и Горни с Вудхаусами стали соревноваться, приглашая лучших учителей, затем Эби надолго отбыла погостить к дедушке с бабушкой, а Вудхаус лет в девять уехал в лесное поместье — а когда вернулся, чтобы поступать в Королевскую магическую академию, оказалось, что малявка тоже выросла, обзавелась пышной грудью, крепким плечевым поясом и крутыми бедрами и на редкость несносным характером.
Так, в приятных раздумьях о крепких бедрах и в не очень приятных — о том, откуда ждать подвоха, Вудхаус и заснул. И сны ему снились приятные, которые, впрочем, дружно осудили бы и род Горни, и род Вудхаусов.
Как хорошо, что во сне Натаниэля это не волновало.
ГЛАВА 6
О САМОСТОЯТЕЛЬНОСТИ И СЛАДКОМ СНЕ
«Насколько безопасна для пегасов организуемая экспедиция? Кто ответит за нарушение хрупкого экологического баланса?
Вопросы, оставленные без ответа. Наше общество защиты неизученных рас негодует!»
Из выступления мейсис Греты Зубмерг
Эбигейл Горни вышла из дома затемно, когда фонари в королевском парке еще горели вовсю, и помахала окнам дома Вудхауса. Через пару секунд, стоивших ей немалого напряжения, дверь открылась и на порог вышел молчаливый Натаниэль, одетый так же, как вчера. Он под вспышками фотообскуров бодрствующих газетчиков проследовал за ней к паромобилю, припаркованному на стоянке за королевским парком, и уселся на соседнее сиденье.
Эбигейл надела шлем и очки, дернула за рычаг и воровато оглянулась — ибо напарник прошел к сиденью прямо через дверь, но вроде как ночь сыграла свою роль, и никто оплошности не заметил.
Через час коллеги зашли в большой комфортабельный вагон, заперлись в купе — и, когда поезд тронулся, Горни с облегчением щелкнула пальцами, убирая плотного двойника Вудхауса. Она его обязательно вернет, когда постучится проводник, но включать-выключать иллюзию куда легче, чем поддерживать постоянно.
Путешествие длилось четыре дня и изрядно ее измотало. Но еще больше попутчики сочувствовали бедному эльфу, которого, как оказалось, ужасно укачивало в поезде.
— Да так, что никакие заклинания не помогают, только сон, — поглощая отличную отбивную в вагоне-ресторане, жарко говорила Горни любопытствующим, среди которых наверняка было несколько акул пера.
