— А пока что прошу вас в мой дом, освежиться и подкрепиться, — бургомистр, подхватив путника под локоток, кивнул мальчишкам, сбежавшимся посмотреть на происшествие, чтобы несли вещи. — Ваше любимое блюдо будет готово, пока вы принимаете ванну. А дочка как обрадуется новой встрече!
Обратная дорога стала для Эби тем еще испытанием. Создавалось впечатление, что за время ее похода в Долину Пегасов в городок съехалось в десять раз больше газетчиков, чем ехало туда. И сейчас каждую секунду они норовили пролезть к ней с «Вудхаусом» со своими фотообскурами. Поэтому приходилось быть начеку и постоянно держать дверь запертой, с кучей защитных заклинаний. А уж «Вудхаусу» на обратном пути стало ещё хуже, чем по дороге сюда, а потому она даже еду заказывала с доставкой в купе.
— Он нуждается в постоянном уходе, увы, — скорбно поджимая губы, рассказывала Горни проводнику и выстроившимся в коридоре газетчикам, якобы любовавшимся в окна видом предгорий. — Я не могу от него отойти ни на минуту.
— Похвально, молодая леди, — одобрил пузатый проводник и окружил гномку и её болезненного спутника заботой и вниманием, и даже, насколько смог, оградил от пристального внимания писак. Особенно это пригодилось, когда ради правдоподобности пришлось несколько раз провожать «Вудхауса» в уборную, придерживая за локоток.
Эбигейл от этого немножко мучилась угрызениями совести. Кроме того, она не могла не понимать, что на вокзале их будут встречать, и ей никак не удастся внушить родне Вудхауса, что его двойник — это он сам собственной персоной. Да и до королевы быстро донесут, чем занимается кандидатка на должность мэтра Корнелиуса.
Эби свойственны были порывы наподобие того, когда она бросила мерзкого эльфа на дороге, и она доселе никогда о них не сожалела. А уж его слова, высокомерие и попытка показать, что она для него недостаточно хороша: будто ей есть до этого дело, будто сейчас она начнет ломать себя, чтобы он признал ее настоящей леди, — и вовсе до сих пор приводили ее в ярость. А если бы она начала предъявлять ему за тощую фигуру, брезгливость и самомнение?
Но что-то грызло ее изнутри. И хотелось вернуться. А еще нужно было как-то выпутаться из ситуации и не подставить их обоих под королевский гнев.
Она целую ночь ворочалась на узкой полке. Ранним утром, когда все акулы пера еще спали, поезд стоял на очередной остановке, а Эби, так ничего и не придумав, вяло поедала седьмой тост с ветчиной и сыром, в окнах раздались зазывные крики:
— А вот кому таксомобиль! Кому таксомобиль! Домчим с комфортом! — громко предлагал гнусавый голос в жестяной рупор. Перрон был пуст, поэтому кричал зазывала на свой страх и риск — разбуженные пассажиры могли в отместку надеть рупор на голову.
— Поезд прибывает на столичный вокзал утром, — вслух начала размышлять Эби. — А на предыдущую станцию, — она лихорадочно под равнодушным взглядом «Вудхауса» пролистала путевой листок, — приходит в три ночи… — и она поспешно выглянула из окна, не забыв накинуть личину.
— Подойдите сюда, любезный, — позвал зазывалу высокомерный эльф средних лет. — Есть ли у вашей конторы филиал в Загнездинске?
— Да, уважаемый лерд, — кланяясь, отвечал тот. — Желаете заказать таксо?
— Да, я думал послать «ласточку» перед приездом, но раз вы здесь…
— Не извольте беспокоиться. Укажите время, и таксомобиль фирмы «Приятная поездка» будет ожидать вас прямо у вагона! — и зазывала намекающе вытянул руку.
Горни с чувством ликования и довольства собой положила в ладонь эринг и назвала, где и когда нужно будет встретить пассажира.
Ещё одна вещь, которую пришлось организовать — «ласточки», отправленные родителям — своим и Вудхауса (им — от его имени, разумеется, поддельным почерком и с фальшивым отпечатком перстня), чтобы не встречали. И тем, и другим пришлось соврать, что их срочно сняли с поезда, чтобы решить одно деликатное и секретное дело по заданию магистра, но в итоге на следующий день Эби прочитала письмо от папы Горни и ответ лерда Вудхауса сыночку, в котором оба были недовольны и ворчали, но обещали потерпеть со встречей до дома.
Магистру Корнелиусу она написала, что они с Натом из-за усталости решили выйти раньше, дабы избежать ажиотажа на вокзале, и прибудут во дворец послезавтра.
А поколебавшись, отправила «ласточку» и Вудхаусу.
«Не думай, что я простила тебя, Белоручка, — написала она четко и размашисто, — но, признаю, мне не стоило оставлять тебя в грязи и вновь ставить свое будущее под угрозу. Постарайся быстрее двигаться и прибыть в столицу не позднее, чем послезавтра. Для всех мы с тобой сняты с поезда магистром Корнелиусом ради особого задания».
В ответной ласточке говорилось:
«Я все сделаю. Как хорошо, что хотя бы иногда у тебя включаются мозги, Горни. Не думай, что просто отделаешься: мое желание извиниться осталось там, где я выталкивал машину из грязи и любовался на задницы волов, которые тащили паромобиль до города».
Горни фыркнула и порвала письмо.
Глубокой ночью, когда спали все в поезде, кроме машиниста, и даже проводник вагона (он, правда, не по своей воле), на пустынный перрон города Загнездинска вышел эльф, удививший водителя таксомобиля тем, что сам тащил багаж. Пассажир сел в мобиль и назвал адрес. Плата за поездку соответствовала и столичному кварталу, куда следовал эльф, и тому, что на следующий день водитель не вспомнил ни своего пассажира, ни адрес, куда его отвёз.
Горни под личиной пробыла в отеле сутки и затем вернулась домой.
Разочарование акул и прочих хищников пера, не обнаруживших утром кандидатов в придворные маги не только в купе, но и в поезде, не поддавалось никакому описанию.
ГЛАВА 14
О ГНОМЬИХ РУГАТЕЛЬСТВАХ И БАЛАХ
«Наблюдая в течение последних седмиц состязание в остроумии (порой весьма низкого толка) эльфийских и гномьих печатных изданий, хочется пожелать коллегам благоразумия и сдержанности, а в случае, если наши пожелания не будут услышаны, обратиться к министру печати с коротким призывом закончить цирк и разогнать клоунов».
Издание «Людское слово»
— Ты лошадиная задница, Вудхаус! Нет, ты лошадиный…! — тут Эбигейл произнесла слово, которое леди не могла знать ни при каких обстоятельствах, смяла газету. — Вот, значит, ты как отомстил!
На самодвижущейся иллюстрации, будто издеваясь, продолжал самодовольно улыбаться летящий на пегасе Натаниэль, простирая руки к небесам, откуда валилась она, Эби, с перекошенным лицом, похожая на мешок картошки в ботинках.
Художник сделал ее намеренно карикатурной, а Вудхауса — чрезмерно великолепным.
Изображение сопровождалось кричащей подписью: «Кандидат в придворные маги мэтр Вудхаус на высоте!». А заголовок вопрошал: «Леди Горни в Долине Пегасов — чистая победа?»
Эби в ярости испепелила скомканный лист и повернулась на каблуках, оглядывая, что бы еще из обстановки можно принести в жертву бурлящим чувствам. На столе приятным бирюзовым светом замигал визор, и голос Вудхауса почти умоляюще произнёс:
