— Так ты это делал ради моего здравия? — нехорошо сощурилась Миррей.
В дверь постучали:
— Ваше величество!
— Что? — рявкнула королева, у которой жертва уже была поймана и обездвижена.
— В катакомбах требуется присутствие мэтра Корнелиуса, — ровно доложила появившаяся статс-дама. — За ним только что прислали.
Маг не двигался с места, сжимая зубы.
— Ну что же, идите, мой друг, — с предвкушением приказала Миррей. — Но только попробуйте не вернуться!
* * *
Потрепанные, очень грязные и невозможно уставшие помощники придворного мага вышли из распахнутых дверей дворца. Мамы о чем-то разговаривали позади, в парадном холле, задержавшись среди любопытных придворных дам, засыпавших их вопросами, а также ахами и охами разной степени артистичности.
— Гвоздильня, ты домой? — позвал вдруг Натаниэль.
— Ага, — зевая, откликнулась гномка. — Мыться и спать, — протяжно размечталась она.
— Тогда идем? Думаю, — он кивнул на матерей, — это надолго.
Эби помахала маме, и та кивнула издалека — идите, мол, поняла. И герои сегодняшнего дня спокойно повернулись и пошли в сторону выхода из королевского парка.
Они так устали, что всю дорогу шли молча, изредка обмениваясь короткими репликами. У дома Эбигейл остановились. Повернулись друг к другу.
— Ну что? Поздравляю с пройденным испытанием, — усмехнулась Эбигейл и аккуратно вытянула из волос Ната каменную крошку. — Как ты дрался! Я засмотрелась.
— Без тебя я сегодня не справился бы, — Вудхаус стряхнул пепел с ее плеча. Погладил.
— Сожрать твоё сердце — моя привилегия, Вудхаус, — грубовато пошутила Эби.
— Ты давно его сожрала, — тихо признал Натаниэль. Одна его рука скользнула по спине Эби на талию, второй он поправил сопернице волосы. Пальцы нежно коснулись виска, горячей щеки, краешка губ. Эби почувствовала, что её собственные руки поднимаются, как крылья, и опускаются ему на плечи, глаза закрываются, а сама она поднимается на цыпочки и целует самого невыносимого эльфа в мире. Поцелуй, сначала осторожный, становился все нетерпеливее и горячее.
Ошеломлённые мамы, решившие удостовериться, что с детьми после долгого общения с нежитью всё в порядке и довольно скоро их догнавшие, стояли у соседней изгороди под прикрытием кустов смородины и смотрели, как эльф и гномка бешено целуются и тискаются посреди улицы, попирая все нормы и правила, не говоря уж о семейной вражде;
— Кошмар! Триггвиэля хватит удар, — пролепетала леди Элинор.
— Это ладно. Флоин хватит мальчика кувалдой, а Эби выдерет по первое число, — мрачно предрекла леди Агнес.
Они уставились друг на друга, потом опять на детей. Дети продолжали целоваться.
— Надо как-то подготовить наших мужей, — предложила Элинор.
— Потому что завтра дети поставят их перед фактом, факт на них обрушится, как порода в шахте, и задавит напрочь.
— Вудхаус будет в гневе.
— Горни будет в бешенстве.
— Свадьбу будем праздновать у нас! — сказали мамы хором и сердито уставились друг на друга.
— Обсудим это позже! — снова прозвучало одновременно. Леди расхохотались немного истерически и так громко, что Эби и Нат вздрогнули и оглянулись. Мамам пришлось срочно пятиться в кусты и прятаться там, пока их смущённые порывом дети не разбежались по домам.
ГЛАВА 22
О ТОМ, КАК ПОРАДОВАТЬ КОРОЛЕВУ И СНЯТЬ ПРОКЛЯТЬЕ
«Совместные действия гномско-эльфийского отряда под командованием лерда полковника Горни и лерда Вудхауса продемонстрировали отличную выучку, полученную добровольцами во время службы в эринеттской армии. Приходите в наши призывные пункты, у нас кормят три раза в день!»
Передовица газеты «Королевская гвардия»
Над ристалищем, раскрашенным в белозеленые цвета рода Вудхаусов и красно-оранжевые цвета Горни, развевался королевский стяг — знак присутствия государыни. Миррей, затянутая в серебряное парадное платье для выходов, с орденскими лентами и в короне восседала в королевской ложе, одаривая подданных царственными улыбками. Знать и горожане, вполне довольные жизнью, поскольку магических дуэлей в королевстве давно не случалось, да еще подогретые бесплатным пуншем (лерд Вудхаус заранее проставился по случаю назначения сына придворным магом) и бесплатными же медовухой и пивом, которыми угощали всех благодаря щедрости лерда Горни (празднующего получение дщерью королевской должности), выкрикивали здравицы её величеству.
Семейство Горни, окружённое родственниками и друзьями, было видно и слышно издалека. Они пели гномские гимны и боевые песни, топали, кричали медвежьими голосами «Да здравствуют Горни!», дудели в длинные трубы и размахивали портретами Эбигейл.
Эльфы, сплошь одетые в цвета Вудхаусов, проходили по рядам, раздавая флажки и портреты Натаниэля, и растягивали по трибунам транспаранты типа «Вудхаус, вперед!», «Где эльфы — там победа!», «Да здравствует магистр Вудхаус!» и били в литавры и барабаны.
Противоборствующие стороны уже знали о совместной вылазке и бое, а также последовавшей после зачистки катакомб всеобщей гномье-эльфийской попойке, от которой отказались только лерд Флоин и лерд Триггвиэль. Поговаривали, что на лицах глав враждующих семейств, когда они удалялись от принявшего бойцов кабака, видели нешуточное сожаление и нешуточное же упрямство.
Сейчас же ситуация требовала кидать друг на друга свирепые взгляды, потрясать кулаками, даже показывать знаки разной степени приличия. Однако друг к другу болельщики не приближались. О необходимости держать расстояние на улицах намекала конная полиция, помахивая нагайками, а на самом ристалище — гвардия, свирепо шевелящая усами на малейшее поползновение к нарушению.
Кандидатов перед выходом на арену напутствовали только родители, остальным вход под трибуны был строжайше запрещён. Мэтр Корнелиус, одетый в парадную мантию, со всеми регалиями и наградами, ждал помощников перед выходом на арену. На ложу королевы он старался не смотреть — потому что так и не вернулся, дабы объясниться, занимая себя до дуэли ужасно важными делами, и понятия не имел, что сказать.
— Дщерь! — полковник Горни в парадном мундире, с орденами и почётными знаками, выглядел торжественно и гордо, держа Эби за плечи. — Я не сомневаюсь, что обнимаю сейчас придворную магичку… Магессу… Мэтрис… Магистрессу… Магистраль…
Папа Горни понял, что тонет в толковом словаре, и перешёл к главному.
— Я уверен, ты осознаёшь ответственность перед семьёй и всем народом гномов и не подведешь. Иди и вернись с жезлом, дочь!
Эбигейл опустила глаза, ничего не отвечая. Мама с тревогой в глазах обняла её, взяла мужа за руку и повела на трибуну.
