— Ничего. Пришел дать дружеский совет.
— Дружеский? От него?
— Вот и я ему не поверила. Но это даже хорошо, что мне удалось разворошить осиное гнездо. Значит, они начали воспринимать меня всерьез, — довольно улыбнулась я.
— Ох, Ник, ты бы поосторожнее. Это может быть опасно, — неуверенно проговорила Лесс. — Там, где замешаны деньги и власть, неизбежно проливается кровь.
— Я всегда осторожна, — беспечно отмахнулась я, чувствуя, как от возбуждения и маленькой, но такой важной победы, вскипает кровь.
Все-таки самоуверенности у меня всегда было чересчур много.
В реальности все оказалась гораздо труднее и опаснее.
Кто бы мог подумать, что не пройдет и пары дней, как меня попытаются убить. Прямо в стенах академии.
Глава четвертая
НИКОЛЕТТА
На самом деле академия и студенты в ней — особенно студенты! — охранялись очень хорошо. И это немудрено. Когда в здании бродит шесть сотен молодых одаренных магов, не слишком умелых, но крайне самоуверенных — это не прихоть, а реальная необходимость, способная спасти жизни и имущество.
Чего только не случалось на уроках магии, да и не только на них!
Показать свою удаль и уникальный талант норовили все поголовно.
Особенно усердствовали первокурсники. Каждую весну, стоило только начаться обучению, в академии вспыхивали пожары, она сотрясалась от многочисленных взрывов и энергетических импульсов новичков, еще плохо контролирующих свои силы, но упорно стремящихся их продемонстрировать.
Выбросы и неконтролируемые всплески магии происходили с завидной регулярностью. И пусть мебель, разные склянки и другие хрупкие предметы спасти удавалось нечасто, но стены и даже изготовленные не одну сотню лет назад витражи были магически защищены.
Очевидно, именно наличием хорошей охраны и объяснялась моя беспечность.
Я не сомневалась, что в академии мне ничего не угрожает, и это едва не привело к печальным последствиям. Я расслабилась и утратила бдительность.
И причины для этого имелись: я удачно сдала выпускные экзамены.
Первый был по теоретическим знаниям. Суть его состояла в том, что в огромном зале всех выпускников сажали за небольшие парты на расстоянии метра друг от друга и вручали магическое перо и лист. Всего один, но специально зачарованный. Раз в минуту на нем появлялся новый вопрос, на который надлежало быстро ответить. Разумеется, правильно. Если ответ оказывался неверным, то текст вопроса окрашивался в красный. Каждый неправильный ответ увеличивал стоимость диплома на двадцать золотых. А двадцать ошибок на пять сотен вопросов могли вообще отправить на пересдачу.
Я не допустила ни одной ошибки, чем страшно гордилась. Это означало, что мне удалось уменьшить стоимость диплома минимум на сотню золотых.
Не так много, но все равно ощутимо.
Я вполне могла собрать средства на выкуп диплома, ведь суммы от продажи драгоценностей мне хватило бы. А еще я могла принять помощь Алессы. Только вот что меня ждало потом? Что вчерашней выпускнице делать без связей и поддержки? Без денег, жилья и направления на работу? Согласиться на предложение Формана или Филиппа? Я не питала иллюзий, что удастся найти работу в столице. Именно поэтому не торопилась закладывать украшения, решив приберечь их на самый крайний случай.
Второй экзамен, практический, мы сдавали индивидуально. Каждый студент проходил на середину небольшой аудитории, где перед ним восседало пять преподавателей, и тянул билет из стоящего на небольшом каменном постаменте круглого черного шара с небольшим отверстием сбоку.
— Николетта Дэрринг, — громко представилась я, хотя это было не обязательно. Мое имя и так знали.
— Ваш вопрос, Дэрринг, — проскрипел Каргерайт, нарушив неприятную тишину.
Удивительно, но противный профессор, который внушал страх всем и каждому, оказался единственным, кто поддержал меня в это нелегкое время. Сделал он это своеобразно и немного грубовато, зато искренне и честно. Если подумать, ничего особенного, но Каргерайт никому не позволял смеяться надо мной. Даже Дигу Сайтеру добавил штрафных баллов, когда тот попытался отпустить какую-то глупую шутку.
— Магия жизни, — прочитала я надпись на листке.
— Отлично, — кивнул ректор, не глядя на меня, — начинайте.
Вопрос был несложным, как и сама магия. Жизнь мне давалась легко. В отличие от дара смерти.
Прошептав слова заклинания, я провела рукой над листком, который продолжал лежать на ладони. Легкая щекотка, и я держу роскошный бутон нежно-лилового пиона.
— Первый уровень, — отрапортовала я, передавая цветок магам.
— Обращение неживого в живое, — кивнул Каргерайт. — Дальше.
Второй уровень живой магии — исцеление.
— Нож перед вами — действуйте, — поторопила профессор Скварб.
Она так и не простила меня за баночки и скляночки, которые я недавно уничтожила, и теперь не собиралась хоть как-то помогать и поддерживать.
Исцелять мне пришлось саму себя. Что ж, могло быть и хуже.
Рука не дрогнула, когда я провела лезвием по ладони, оставляя на ней кровавый след.
— Быстрее, Дэрринг, быстрее, — раздраженно проговорил ректор, — вы не единственная, кто жаждет получить диплом мага.
Заживление заняло у меня минуты две. Неприятные ощущения, болезненные. Было даже больнее, чем когда я резала себя, но в том-то и заключалась соль: живительная магия, хоть и несет свет, крайне болезненна. И чем больше ее используешь, тем неприятнее.
— Готово, — продемонстрировала я магам свою чистую ладонь, на которой не осталось и следа. — Второй уровень заклинаний.
— Давайте не будем затягивать, — усаживаясь поудобнее, предложила Скварб, некрасиво скривив полные губы. — Дэрринг, продемонстрируйте нам сразу пятый уровень живительной магии. Если не ошибаюсь, вас ждет пятилетняя работа на окраинах королевства. Там исцеление будет очень востребовано.
— Профессор, — не очень убедительно произнес ректор, поправляя тугой воротник черной мантии.
— Разве я не права?
Тишина.
Никто не встал на мою защиту.
И почему я не удивилась?
Я уже разминала кисти рук, готовясь к одному из самых сложных заклинаний, как…
— Экзамен сдан, — тихо, но четко отрезал Каргерайт и, склонившись над столом, уверенно вывел на пергаменте свою подпись.
— Но как же… — пробормотал профессор Аллергене, который до этого молчал и никак не комментировал происходящее. Флегматичный преподаватель оказался первым, кто отреагировал на заявление своего коллеги.
— Так нельзя, — вскрикнула Скварб.
— Можно. И я это сделал. Дэрринг сдала. Я учил ее поток несколько лет и знаю, кто на что способен, профессор. У вас есть возражения?
