Я невольно прислушалась к его дыханию, которое щекотало волоски на висках, когда мужчина старательно изображал влюбленного.
«Думай о чем-нибудь другом, Ник!»
О чем угодно, но только не о том, как он близко, что от приятной щекотки по коже разливается нежное тепло и больше всего хочется закрыть глаза и прижаться к нему еще теснее.
«Кхм, надо же, даже не сбилось», — пронеслось у меня в голове.
Словно я действительно была пушинкой.
Решив, что возражать бессмысленно, и муж все равно сделает, что хочет, я замолчала, лишь молилась, чтобы все поскорее закончилось.
Меня никогда не носили на руках.
Нет, Брэндон иногда хватал, но это было очень давно.
Филипп… бывшему жениху подобное даже в голову не могло прийти. Это же неприлично. Да и телосложение не позволяло. Поднять-то он, может быть, меня и поднял, но далеко бы точно не унес.
А Мейнор… Мейнор дотащил меня прямо до темной кареты, что одиноко стояла напротив ворот академии. И только тогда отпустил на влажный асфальт.
— Спасибо, — пробормотала я, не зная куда деться.
Щеки горели огнем, дурацкая, непонятно откуда взявшаяся, улыбка так и норовила растянуть губы, выдавая меня с головой.
— Это то немногое, что я мог сделать, — спокойно проговорил демон, а потом посмотрел в сторону академии. — Думаю, они это надолго запомнят.
— Уверена.
— И решат, что мы глупые влюбленные, забывшие о нормах и правилах, — переводя взгляд на меня, добавил он. Я осторожно кивнула, пытаясь понять, что за этим последует. Хочет напомнить мне мои же слова? — И именно это нам и придется делать, Николетта, — вдруг заявил мужчина.
— Что именно?
Мейнор открыл передо мной дверь и подал руку, чтобы я могла легко подняться в карету. Я тут же залезла внутрь, вспомнив, что место у ворот академии не самый лучший вариант для откровенных бесед. Сегодня утром нам это уже продемонстрировали. И пусть старого привратника выгнали, но это не значит, что новый окажется другим.
Мейнор сел напротив и только когда карета тронулась, ответил:
— Играть влюбленных. Если ты хочешь, чтобы твой план удался, то нам предстоит серьезная работа.
— Я буду стараться, — поспешно уверила его, мечтая как можно быстрее обойти щекотливую тему.
— Это не так сложно, — ответил муж совершенно равнодушным тоном. Словно мы сейчас не чувства обсуждали, а рыбу на обед. — Постоянные взгляды, прикосновения, улыбка. Ты же умеешь улыбаться?
— Умела, — буркнула я. — И готова быстро вспомнить, как это делать.
— Правильно. Король должен быть уверен, что мы любим друг друга.
— Король? — переспросила я.
— Потому что нам придется убедить именно его.
Я тяжело сглотнула.
— Не уверена, что смогу…
— Сможешь, — жестко оборвал меня тай-шер. — То, что он носитель власти и прочего, не делает его каким-то особенным.
— Ну да? — недоверчиво хмыкнула я.
— Он человек, — пояснил Мейнор. — Обмануть можно любого, нужно лишь постараться и захотеть это сделать.
— Хорошо. У меня есть четыре дня, чтобы подготовиться, — попыталась успокоить я себя.
— Максимум четыре часа, — невозмутимо заметил муж.
— То есть как четыре часа? Мы что, сейчас едем во дворец? — ахнула я, вытаращив глаза.
— Что-то не так?
— Все не так. Я не готова. Мне надо переодеться, причесаться, подготовиться. К правителю просто так не ездят. Я же выгляжу как пугало!
Мейнор внимательно осмотрел меня. От макушки до носков ботинок, которые выглядывали из-под юбки.
— Не выдумывай, ты отлично выглядишь.
Не убедил.
— Давай ты отвезешь меня домой, я приведу себя в порядок и тогда мы поедем во дворец. Вечером, а? — взмолилась я.
Лишь бы он согласился.
Я росла в окружении мужчин — папа, Брэндон, — и отлично знала: где, дав слабину, уступили один раз, можно трясти еще. Где отсрочка до вечера, там и до следующего утра потерпит. После можно будет выпросить еще пару дней. Так и до бала дотянуть. В конце концов, я умею быть убедительной. Уговорила же его взять меня в жены.
Только вот Мейнор был не мой папа и не Брэндон и идти на уступки не желал. Вместо этого как-то странно хмыкнул и вдруг поинтересовался:
— Как ты думаешь, где я живу, Ник?
Я даже слегка растерялась, но ответила честно.
— Не знаю. В доме?
«Ну не в сарае же! И не на улице, сейчас конец осени. Холодно даже для него!»
— У меня нет дома в столице.
— Его у многих нет. Дома очень дорогие, — отмахнулась я. — Снимаешь?
— Нет. Я обязан все время быть рядом с принцем. И узнав это, как ты думаешь, где я живу? — повторил он свой вопрос.
У меня сердце ухнуло вниз.
— Во дворце? — недоверчиво уточнила я, очень надеясь, что ошиблась.
— Так… и где будешь жить ты? Как верная, послушная и очень влюбленная жена?
— С тобой, — упавшим голосом проговорила я. — Во дворце.
— Вот именно. Поэтому я не шутил, когда упоминал, что у тебя не более четырех часов. Король жаждет увидеть ту, которая завоевала мое сердце.
Мне только и оставалось, что кивнуть.
«Вот же влипла!»
Глава одиннадцатая
НИКОЛЕТТА
Его величество Айгуст III, величайший король, наместник крови, владетель земель, лесов и гор и прочее и прочее.
Разумеется, я не помнила полный титул нашего правителя. В нем содержалось столько слов, названий, имен и так далее, что запросто можно было запутаться. Да и никто особенно не запоминал, все называли правителя просто Айгуст III.
Так вот, наш король слыл крайне закрытой личностью. Монарха редко видели вне официальных мероприятий, которые в годы его правления сократились раза в два, не меньше. В отличие от своего единственного сына и наследника, он ни разу не был замечен в сколько-нибудь скандальных происшествиях, театрами и певицами не увлекался, охоту не любил (особенно после случая с моей мамой), балы ненавидел, гостей во дворце встречал редко, делая исключение лишь для иностранных послов. В общем, тихий, замкнутый и весьма таинственный мужчина.
Да, я часто видела его, все-таки дочь герцога, но в основном издалека. Вблизи очень редко. Всего раза три или, может, четыре.
Папа как-то обмолвился, что король присутствовал при моем рождении. Но я этого, естественно, вспомнить не могла. Судя по всему, его величество не очень обрадовался, когда вместо наследника для своего герцога получил всего лишь дочь. И пусть папа никогда мне этого не говорил, но я сама чувствовала его отношение. Король в наши короткие встречи смотрел на меня как на досадное недоразумение, которое сломало все его планы. Что это за планы я, разумеется, не знала, но свою ущербность ощущала в полной мере.
