– Здесь его адрес! Семьдесят третья улица, дом двадцать, – я поднял голову, пытаясь сориентироваться, – Это совсем рядом, мы можем дойти пешком. Нужно держаться переулков, на широких улицах сейчас опасно. Иди позади меня.
Джулия кивнула. Я снова убедился, что нас никто не преследует, и мы двинулись вперед, стараясь держаться в тени.
11
Каждый год от двадцати пяти до тридцати процентов всех совершаемых преступлений приходилось на один-единственный день – двенадцатое октября. Все жители города прекрасно знали, что в этот день лучше оставаться дома. Тем не менее всегда находились те, кто становился жертвами этих преступлений. В этом году обстановка на улице напоминала гражданскую войну.
Мы двигались в сторону дома Мэйсона, стараясь держаться темных переулков и узеньких улочек. Нужно было преодолеть шесть кварталов.
Со всех сторон доносились крики и выстрелы. В одном из переулков мы наткнулись на лежащий в куче мусорных пакетов труп. Тело было изуродовано настолько, что не было даже понятно, мужчина это или женщина. Я отвернул Джулию от страшного зрелища и быстрее прошагал мимо.
В очередной раз повернув за угол, мы резко остановились. Перед нами стояла группа отморозков. У их ног беспомощно ползала женщина, а один из ублюдков, склонившись над ней, разрывал ее платье голыми руками. Остальные наблюдали за ними, хихикая.
– Жди, – шепнул я Джулии и двинулся к ним.
Они стояли ко мне спиной и не заметили моего приближения. Я ударил одного из отморозков под правое колено. Тот закричал и повалился на землю. Его дружки тут же повернулись ко мне. Я, не теряя ни секунды, ударил одного из них в район переносицы. Прежде чем кто-то еще успел шевельнуться, я выхватил револьвер. Сомнительно, что в нем остались патроны, но это оказалось неважно, так как отморозки тут же разбежались в разные стороны, едва завидев оружие.
Я помог девушке подняться. Она всхлипывала, ее тело сотрясалось.
– Вы не ранены?
– Н-нет…
– Идти сможете?
– Думаю, да, – сказала девушка, вытирая слезы. Джулия подняла лежащую на земле сумочку и протянула ей.
– Заприте за собой дверь и никуда не выходите до завтрашнего утра, – сказал я.
С неба закапал противный моросящий дождь. Солнце начало клониться к горизонту, и воздух наполнился липким туманом.
На противоположной стороне улицы группа верзил в черных кожаных куртках то ли с обрезками труб, то ли с монтировками в руках выбивали стекла в припаркованных у обочины машинах. Сигнализации визжали, а громилы мерзко хихикали. Две наркоманки дрались в переулке чуть дальше.
До дома Брэдли Мэйсона оставалось буквально несколько метров. Еще совсем чуть-чуть. Мы выскочили из переулка. И чуть не врезались в двух бойцов «ЮниТека». Они удивленно посмотрели на нас и через долю секунды поняли, кто стоит перед ними. Бойцы подняли свои автоматы. Я тоже вскинул руку с револьвером, но слишком поздно. Я не успею выстрелить. Я услышал, как Джулия шумно набрала в легкие воздух, приготовившись кричать.
Выстрел. И тут же второй.
Бойцы в черном упали на асфальт у наших ног. Я поднял глаза и увидел стоящего на дороге Джима Харта, в его вытянутой руке был зажат пистолет.
– Джим…
Харт опустил пистолет и пристально посмотрел сначала на меня, потом на Джулию.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, – тихо отозвалась Джулия.
– Я не знаю, что вы здесь забыли, но лучше бы вам закончить свои дела побыстрее, – сказал Джим, – На улицах начинается настоящая война. Возле офиса «ЮниТека» собираются люди. Будет бойня, Майк.
– Мы почти докопались до истины. Я прижму этих ублюдков.
Харт горько улыбнулся.
– Вечно у тебя шило в заднице.
– Где дети, Джим?
– Все нормально, – сказал он, – Я воспользовался суматохой и вывез их из города. Думаю, ублюдкам из «ЮниТека», которые за ними следили, сейчас не до того. Что ж, Майк, мне пора. У меня сегодня чертовски много работы, как ты понимаешь.
– Все-таки решил вытащить свою задницу из кресла?
– Пришлось. Сотрудников не хватает. С тех пор, как эти ублюдки стали их увольнять, – он кивнул в сторону лежащих на земле бойцов, – До свидания, Майк. Береги себя. И свою подругу.
Я кивнул, и Джим двинулся вверх по улице, на ходу связываясь с кем-то по рации. Мы перешли дорогу и оказались прямо у дома Брэдли Мэйсона.
Дверь в подъезд оказалась открытой. Внутри пахло мочой и плесенью. Мы поднялись на третий этаж и отыскали дверь с облупившимися цифрами «16». Кнопки звонка не было. Я еще раз сверился с адресом, указанном на помятом листе из досье и постучал. Тишина. Я постучал еще раз.
– Доктор Мэйсон? Откройте, это полиция!
Я приложил ухо к двери. Ничего.
– Отойди, – попросил я Джулию, сжал револьвер двумя руками, прицелился и выстрелил в дверной замок.
Я толкнул дверь, и та открылась с противным скрипом. Внутри было темно. Я нащупал выключатель, нажал. Ничего. Достав фонарик, я направил луч света вглубь коридора. Старый ковер, лежащий на полу, скрывал наши шаги. На стене висело зеркало, покрытое толстым слоем пыли. Пыль витала и в воздухе, поблескивая в свете фонарика.
– Пошли.
Мы зашли в квартиру. Из коридора вело три двери. За одной из них была ванная комната. Света не было и здесь, как и во всей квартире. Луч фонарика осветил грязный кафель, который когда-то был белым. В воздухе стоял запах гнили. За другой дверью была кухня и гостинная. Холодильник открыт, внутри – сгнившие объедки. Всюду грязь и мусор. Диван разобран, на нем лежали подушка и одеяло. Откуда-то доносилось жужжание мух. Здесь давно никто не живет. Куда же делся доктор Мэйсон? Я вспомнил, что в лаборатории на территории складов было помещение с кроватью. Он переехал туда?
Рядом со спальней был своего рода кабинет. Мы осторожно вошли, и я огляделся. Книжный шкаф со стеклянными дверцами. Письменный стол, заваленный бумагами. У противоположной стены еще один стол. На нем лежало несколько проводов. Видимо, когда-то здесь стоял компьютер. Луч фонарика скользнул вверх, на стену над столом, и Джулия ахнула. Я же не сразу понял, что я там увидел. А когда понял, по моему телу пробежала дрожь.
Фотографии Джулии. Бессчетное множество. Вся стена была увешана ими. Некоторые были вырезаны из каких-то журналов вместе с небольшим количеством текста, другие распечатаны на принтере. Вот Джулия на красной ковровой дорожке какой-то премии. А вот репортаж со съемок нового фильма. Фотосессия для глянцевого журнала. Сотни, может быть, тысячи фотографий.
– Боже мой… – выдохнула Джулия, – Что это такое?…
Я сумел оторвать взгляд от этого «алтаря» и направился к письменному столу, чтобы изучить содержимое лежащих на нем бумаг. Блокноты с неразборчивыми записями. Распечатки каких-то статей. Я стал читать заголовки.
