– Не бойся, – сказал он, – Все нормально. Ты Аристус, так?
Я продолжал молчать, но кивнул головой.
– Я Умник, ты меня помнишь?
Я снова осторожно кивнул.
– Скажи мне, где мы находимся?
Я откашлялся.
– Кто вы такой? – дрожащим голосом спросил я, – Почему я вас вижу? Это чары демона забвения?
Умник грустно покачал головой.
– Нет, Аристус, это не чары. Но объяснить тебе я этого не смогу. По крайней мере пока.
– Что вам нужно? – спросил я.
– Я просто хочу поговорить. Расскажи мне, где мы находимся?
Я облизал пересохшие губы.
– В Пепельном Гарнизоне.
– Что такое Пепельный Гарнизон? – Умник снова стал писать странным пером в своем… «Блокноте»?
– Здесь базируются войска сира Мирона. Мы пришли сообщить ему весть о том, что на столицу надвигается Салазар со своим войском.
В глазах Умника блеснул живой интерес.
– Кто такой этот Салазар?
– Это верховный черный маг, многие годы назад державший в страхе все семь королевств. Нашим Отцам удалось победить его и отправить в забвение. Но он пробудился.
– Ясно. А как этот Салазар выглядит?
Я задумался. Я никогда не видел ни изображений Салазара, ни тем более его самого во плоти. Однако без промедления ответил на вопрос Умника:
– Темные седые волосы. Пронзительно-голубые глаза.
– Прайс, – сказал Умник.
Это странное имя показалось мне знакомым, но где я его слышал, я вспомнить не мог.
– Прайс? – переспросил я.
– Не важно, Аристус. Не предавай значения. Что вы собираетесь делать сейчас?
– Я не знаю. Наверное, мы пошлем филина в Лазурную Башню. Сообщим о своих успехах. Сообщим, что сир Мирон и Пепельный Гарнизон поддержат нас в борьбе с Салазаром. Потом постараемся встретиться с Мироном…
Я услышал крик, и мы с Умником синхронно повернули головы в сторону двери спальни. Крики, а теперь и добавившиеся к ним звуки борьбы раздались откуда-то из коридоров гарнизона.
Остатки сна как рукой сняло. Я резким движением стянул с себя одеяло и поднялся на ноги. В углу никого не было, Умник пропал.
Я подбежал к двери и чуть приоткрыл ее, выглянув в коридор. Никого. Я раскрыл дверь шире и выскользнул из спальни. Босые ноги мерзли, касаясь холодного каменного пола, но беспокоиться о своем комфорте было некогда.
Откуда-то сверху донесся хруст ломающегося дерева, затем звон металла – кто-то сражался на мечах.
Я пробежал дальше по коридору к двери, за которой была спальня Сильваны. Внутри никого не оказалось, лишь смятая постель. Я двинулся к лестнице. Что происходит? Нас атаковали? Но кто?
Я сбежал вниз по ступеням и устремился в комнату с камином. Из-за угла навстречу мне вышли двое рыцарей в черных доспехах. На груди у них был изображен герб – гигантская змея, душащая льва. Герб Салазара.
Рыцари, увидев меня, обнажили длинные острые мечи. Я поспешил сконцентрировать энергию в своих ладонях, приготовившись к атаке. Рыцари побежали на меня. Я выпустил из правой ладони поток струящейся энергии, угодивший точно в грудь рыцарю слева от меня. Тот пролетел несколько метров и, врезавшись в оконную раму, тяжело упал на пол. Стекло моментально покрылось сеткой из трещин, но не осыпалось. Второй рыцарь обрушил на меня удар своего клинка. Но я оказался гораздо более ловким, чем он. Мне удалось увернуться, и поток энергии, выпущенный из моей левой ладони, попал рыцарю в спину. Он повалился на пол и проехал по нему несколько метров, высекая металлическими доспехами о каменный пол искры и издавая скрежещущий звук.
Убедившись, что ни один из рыцарей не собирается подниматься на ноги, я побежал дальше. В каминном зале я увидел Бродрика. Он стоял, прижавшись спиной к стене, и отбивал атаку сразу трех черных рыцарей. Бродрик лихо увернулся от удара меча одного из них, вонзив лезвие своего в щель между нагрудным доспехом и поясом нападающего. Второго рыцаря он ударил мечом по ногам, а затем, вскочив на ноги, неистово вопя, добил его ударом в шею. Третий рыцарь отступил на шаг, но Бродрик кинулся прямо на него и с разворота вогнал меч по самую рукоять в грудь противника, проломив доспех. Издав нечеловеческий вопль, Бродрик выдернул окровавленный меч из мертвого тела, и то повалилось на пол к остальным. Глаза начальника охраны пылали безумным огнем, лицо было запятнано кровью.
– Бродрик!
Поначалу он меня не узнал, и я увидел на его лице гримасу гнева, а в движениях намерение атаковать. Тогда я поднял руки, призывая его к спокойствию.
– Бродрик, это я, Аристус. Из Лазурной Башни.
Бродрик опустил меч, он моргнул, и его глаза чуть прояснились.
– Ты…
– Что происходит?
– На нас напали, – сказал Бродрик, – Застали врасплох. Эти ублюдки в черных доспехах.
Он смачно плюнул на лежащего ближе остальных рыцаря.
– Это войско Салазара, – сказал я, – Но как они успели сюда добраться?
– Не знаю, пацан, да мне и все равно. Я перебью их всех! – безумные искры вновь заблестели в его глазах.
– Где сир Мирон? – спросил я.
– Не знаю, должно быть…
Бродрик не успел ответить на мой вопрос. Теплые брызги попали на мое лицо, и я увидел, что из груди Бродрика торчит острие копья. Глаза его закрылись, он упал на колени, а затем повалился на бок. За его спиной в дверном проеме стоял рыцарь в черном, который только что метнул смертоносное копье. Не мешкая ни секунды, я ударил потоком энергии из двух рук и повалил рыцаря на пол.
Я выбежал из каминного зала. Бежал по коридору и открывал все незапертые двери. На моем пути мне попадались лишь рыцари в черном. И ни одного стражника гарнизона.
Я устал, дыхание сбилось. Магические силы также были на исходе.
За очередной дверью оказался кабинет с большим письменным столом. За столом сидел сир Мирон. Окон не было, помещение освещалось одной-единственной свечой, стоящей в подсвечнике посреди бумаг.
– Сир! Это вы, слава Премудрому Старцу! – сказал я, закрывая за собой дверь.
– Аристус, – произнес Мирон.
– Это люди Салазара, – сказал я, – Я не знаю, откуда они взялись, но это они. Я узнал герб. Где Сильвана, вы не знаете?
Я посмотрел на него и увидел печаль в его глазах, которые разом сделались будто больными. Он совсем поник, руки безвольно опустились. Он сделался на десяток лет старше, и сделался дряхлым немощным стариком.
– Сир Мирон, что с вами?
– Ты был прав, мальчик, – сказал он, – Я не тот сир Мирон, о котором ты читал в книгах. Я бессильный старец, ни на что более не способный, кроме как жалеть себя.
