Двери раздвинулись, я прошел по коридору и вошел в большую светлую приемную. За столом сидела Лена – секретарша Борисова. Она, как всегда, выглядела великолепно, будто каждое утро собиралась на званый ужин, а не на работу в офис.
– Здравствуйте, Алексей, – сказала Лена и улыбнулась, демонстрируя белые идеально ровные зубы.
– Добрый день.
– Антон Семенович вас ожидает. Проходите.
Я постучался и надавил на дверную ручку. Зашел в кабинет. И чуть не лишился чувств. Мне пришлось опереться рукой о стену, чтобы не упасть.
За длинным письменным столом сидел мужчина. Его темно-седые волосы были зачесаны назад с идеальным пробором. Худощавое лицо было гладко выбрито. Пронзительные ярко-голубые глаза смотрели на меня.
Это был Александр Прайс.
Это был Салазар.
Это был… Антон Семенович Борисов?
Неужели он так выглядит? Я с ужасом осознал, что не помню. Я допускал, что мое сознание использовало образ Борисова. В конце концов в моих видениях в различных ролях выступала и Даша. Но почему я раньше этого не понимал? Почему это стало для меня таким шоком? Как я мог забыть лицо начальника и не отдавать себе отчет в том, что Салазар – это он?
– Проходи, садись, – сказал Борисов.
Я был рад опуститься на стул, так как боялся, что вот-вот рухну на пол. Борисов смотрел на меня, будто ждал чего-то. Я молчал. Наконец он развел руками с вопросительным выражением лица.
– Ну и? Где деньги, Леша?
Я несколько раз моргнул.
– Что?
– Деньги Черненко. Которые ты вез с собой. В такой большой черной сумке. Где они?
– Я не понимаю, – я не лгал.
Борисов ударил по столу кулаком так резко и сильно, что я подпрыгнул.
– Я ненавижу, когда меня держат за идиота, ты же знаешь, – прокричал он, – Я понимаю, что ты башкой ударился, но пора уже собрать мозги в кучу. Вспоминай! Ты поехал в Новосибирск. Грохнул Черненко. Забрал у него мои деньги. И поехал обратно. Да, на трассе произошел небольшой инцидент с какой-то чокнутой бабой, вылезшей не пойми откуда на середину дороги. Но ведь я все прибрал и лечение твое оплатил, так?
Я не мог выдавить из себя ни звука, просто вдыхал и беззвучно выпускал из легких воздух. Потом все же произнес осипшим голосом:
– Антон Семенович, о чем вы? Я был на обучении по управлению корпоративной недвижимостью. О каких деньгах вы говорите?
Борисов откинулся на спинку стула.
– Скажи мне, только честно: ты сейчас не прикалываешься? Потому что если прикалываешься – мне вообще не смешно, – сказал он.
Я замотал головой из стороны в сторону.
– Видимо, крепко тебе досталось по голове, – пробормотал Борисов, – Смотри, Леша, если ты пытаешься запудрить мне мозги и прикарманить мои пятнадцать миллионов, я тебя лично пришью.
– Да я не понимаю, о чем речь! – в отчаянии выпалил я, – Я обычный младший юрист.
– Ну да, как же, – сказал Борисов, – А ты хотел бы, чтобы я тебе в трудовой написал «Киллер»?
Мне было очень страшно. Глаза стали наполняться слезами. Не хватало еще разрыдаться перед начальником как какая-нибудь девчонка.
– Хорошо, я тебе сейчас напомню… Леша, ты у меня… Как бы это сказать… На спецпоручениях, улавливаешь? – спросил Борисов, заговорщицки наклонившись ко мне через стол, – Решаешь кое-какие мои проблемы. Разного калибра, скажем так. Кое-где надо кого-то припугнуть. Кое-где забрать у человека то, что принадлежит мне. Ну, иногда…
Борисов замолк и провел большим пальцем по шее. У меня мурашки побежали по спине.
– Я… Я не помню, – произнес я почти шепотом.
Борисов начал стучать пальцами по деревянной столешнице. Тук-тук-тук-тук. Тук-тук-тук-тук. Тук-тук-тук-тук…
– Знаешь, если бы ты сказал мне, что не помнишь, где деньги, я, может, и купился бы, – сказал он.
Тук-тук-тук-тук.
Я молчал.
– Но ты решил пойти дальше. И сочинил, что ты не помнишь вообще ничего. Ты действительно думаешь, что я в это поверю?
Тук-тук-тук-тук.
– Но я правда… – начал я, но Борисов меня перебил. Он нажал кнопку на телефоне, стоящем на столе.
Лена ответила мгновенно.
– Да, Антон Семенович?
– Вызови Пашу ко мне, – ледяным голосом произнес Борисов.
– Сейчас, – отрапортовала Лена. Связь прервалась. Голубые глаза вновь принялись сверлить меня.
Тук-тук-тук-тук.
Да когда он перестанет стучать своими пальцами, господи…
– Антон Семенович, я…
– Тссс, – Борисов поднял указательный палец правой руки. Левой он продолжал барабанить по столу.
Тук-тук-тук-тук.
За моей спиной открылась и закрылась дверь. Я не оборачивался, но понял, что это Паша. Узнал запах его одеколона. Он подошел и встал за моим правым плечом.
Борисов, наконец, перестал стучать по столу. Он сцепил руки в замок, положил их на стол, слегка наклонился вперед и уставился на меня своими жуткими голубыми глазами.
– Я спрошу в последний раз, – тихо сказал он, – Где мои деньги?
Сердце гулко стучало у меня где-то в горле.
– Я правда не помню. Ничего не помню, клянусь.
Борисов посмотрел куда-то чуть выше моего правого плеча и коротко кивнул. Тут же мне в правую скулу прилетел сильнейший удар. Прежде, чем упасть на пол, я успел подумать, что Паша, вероятно, надел кастет. Левая нога взревела от боли. Я закричал.
Борисов встал и обошел стол. Я увидел его вычищенные до блеска туфли. И тут он ударил меня ногой в живот. А потом еще раз. И еще.
Он бил, бил и бил, отрывисто произнося по слову после каждого удара:
– Никто!… Не кидает!.. Меня!… На пятнадцать!.. Лямов!..
Мои ребра, которые только-только срослись, снова треснули. Несколько швов разошлись. В груди начался пожар.
Борисов остановился и сложился пополам, тяжело дыша.
Я услышал, как за дверью в приемной завизжала Лена. Борисов и Паша посмотрели на дверь.
– Какого?… – успел произнести Борисов, и тут дверь в кабинет сорвали с петель. Одновременно с этим большие окна, выходящие на живописный деловой центр города, разлетелись на осколки. Их разбили люди в черных камуфляжных костюмах и масках, висевшие на специальных тросах и спустившиеся, судя по всему, с крыши здания. Еще четверо или пятеро людей в таких же черных костюмах ворвались в кабинет через дверной проем.
«Лежать!», «На пол!», «Руки за голову!» услышал я со всех сторон. Я увидел, как Паша и Борисов опускаются на колени, подняв руки, и отключился.
