– Заткнись, – сказал я, обхватив голову руками.
– И ты хочешь сказать, что врачи не предложили ничего лучше, чем гипноз? Не провели никаких дополнительных исследования? Спокойно выписали тебя, зная, что у тебя потерян целый фрагмент памяти?
– Заткнись! – повторил я, открыл глаза и увидел, что Умник стоит прямо напротив меня. От неожиданности я потерял дар речи. Вдруг он взял руками меня за голову и посмотрел прямо мне в глаза.
– Все эти истории – ложь. Но в них есть кое-что общее. И среди всей этой небылицы есть кое-что по-настоящему важное, – сказал он.
Я попытался вырваться, но не мог. Он был чертовски силен.
– Что? – спросил я.
– Это ты должен мне сказать, – сказал Умник.
Думать было мучительно больно, почти что невозможно.
– Прайс. Салазар, Борисов. Вот что у них общее, – выдавил я.
– Да, – кивнул Умник, – Но есть ли в них что-то еще? Еще что-то важное?
Голова разрывалась на части. Я пытался собрать разбегающиеся мысли вместе, но не мог. Что-то важное… Что среди этого было самым важным?
– Девушка в синем, – выдохнул я.
Лицо Умника просияло.
– Девушка в синем, – сказал он,– Я так и думал. Она имеет значение, да? Расскажи мне, что это за девушка?
– Я не знаю, – сказал я. Голова взрывалась от боли, – Я ничего не помню.
– Ты должен мне помочь, – сказал Умник, – Напрягись.
Девушка. Девушка в синем.
Кто она?
Не знаю.
Нам так и не удалось установить ее личность.
Как и остальных.
Я достал сигарету и закурил, глядя сквозь серебрящийся в тусклом свете дым на стену, увешанную фотографиями девушки в синем. Незабудки, как мы с парнями ее прозвали. Какой-то больной ублюдок убил ее и бросил труп прямо за мусорными баками на пересечении Восьмой и Альпин стрит. И это была далеко не первая его жертва. На стене были фотографии и других девушек.
Догоревшая до фильтра сигарета обожгла мне пальцы. Я затушил ее в переполненной окурками пепельнице и достал пачку, чтобы закурить новую, как вдруг пронзительно зазвонил телефон. Я поднял трубку.
– Да?
– Майк? Это Джейк.
– Говори.
– Новое тело. Девушка. На вид двадцать-двадцать пять.
Я встал, взял в левую руку телефонный аппарат и прошел к стене, на которой висела карта города. Шнур от телефона прошелестел по полу, который был завален бумагами. Я прижал трубку к уху плечом и взял свободной рукой булавку.
– Где? – спросил я.
– Пересечение Парк Лейк и Тридцать Восьмой. В переулке. Почерк тот же. Нужно, чтобы ты приехал.
Я воткнул булавку в нужное место на карте и отступил на шаг. Теперь по всему городу было раскидано двенадцать булавок. Двенадцать убийств. Двенадцать молоденьких девушек. И мы не имели ни малейшего понятия, кто они. Нам не удалось опознать ни одну из жертв. Девушки словно падали с Луны. Никто не заявлял о пропаже. Никто их не искал.
– Я выезжаю, – сказал я, повесил трубку, достал новую сигарету и закурил.
На улице давно стемнело. Последние четыре ночи я провел здесь, на диване в моем кабинете. Не помню, когда принимал в последний раз душ. Но что с того? Где-то на свободе ходит чудовище, убивающее невинных девушек. Я взял свой револьвер и полицейский жетон. Надел плащ и шляпу. За окнами лил дождь. Сегодня ночью обещали грозу. Или это было вчера? Черт, с тех пор, как мы начали охоту за этим ублюдком, все дни слились в один.
Выпустив клуб дыма, я вышел из кабинета и отправился к выходу из полицейского участка.
Глава 8
Дождь превратился в настоящий ливень, когда я был на середине пути до указанного Джейком места. Подъехав, я увидел, что вход в переулок огородили желтой лентой, а вокруг ходит по меньшей мере десяток копов. Мигалки их машин, припаркованных у обочины, озаряли все вокруг вспышками синего и красного света.
Я припарковался и заглушил мотор. Дворники перестали двигаться, и через поток воды, текущей по лобовому стеклу, вся суета этой кучки придурков стала выглядеть еще более нелепой.
– Был бы от вас толк, – пробормотал я и открыл дверцу машины.
Стоило мне подойти к переулку, как передо мной вырос высокий молодой парень в синей форме и прозрачном дождевике.
– Простите, сэр. Проход закрыт, это место преступления.
Клубы пара поднимались в воздух при каждом произнесенном им слове. В этом году холодать стало очень уж рано. Я показал парню значок.
– Оу, простите…
– Ты что творишь? – услышал я голос. Из переулка вышел еще один полицейский, постарше, – Это Майк Хаммер.
Высокий парень ойкнул. Все остальные полицейские тут же повернули голову ко мне.
– Простите, детектив Хаммер, я не узнал вас в темноте…
– Ничего страшного, – сказал я, поднося зажженную спичку к концу сигареты.
– Вы что, совсем с ума сошли? – это был Джейк, он вынырнул из темноты переулка, подошел к желтой ленте и поднял ее, чтобы я мог пройти, – Привет, Майк.
– Извините, – высокий парень побледнел и теперь напоминал призрака, – Детектив Брукс, я просто…
– Ничего, – похлопал я его по плечу, – Ты просто делаешь свою работу. Что тут у вас, Джейк? Показывай.
Он проводил меня вглубь переулка. Там, возле мусорного контейнера стояли трое полицейских. Один из них фотографировал место преступления. Яркая вспышка озаряла все вокруг с периодичностью раз в несколько секунд. От этого у меня моментально заболела голова. Я закрыл глаза и потер виски.
Джейк подошел к фотографу, накрыл объектив ладонью и мягко заставил его опустить камеру.
– Я думаю, фотографий достаточно, – сказал он.
Фотограф кивнул и удалился. Я достал фонарик и направил луч на тот участок асфальта, который он фотографировал.
За мусорным баком лежала мертвая девушка. Мокрое насквозь легкое платье облепило худенькое тело, принявшее неестественную позу. Длинные темные волосы колыхались на поверхности образовавшегося на асфальте ручья из дождевой воды, напоминая каких-то речных змей.
Это точно очередная жертва. Почерк сходится, все точно так же, как и в предыдущих случаях. Девушка худощавого телосложения, с длинными волосами. Одета не по погоде легко. Найдена мертвой в грязном переулке за мусорными баками. И готов поспорить на месячное жалованье, когда мы перевернем ее на спину, то обнаружим на шее синяки от удушья.
– Чертов дождь смыл все следы, – сказал Джейк.
Я глянул на него. Тот пожал плечами. Мы оба знали, что если это сделал наш парень, а по всем признакам так оно и было, то никаких следов и не было. Ни у одной из одиннадцати девушек не было при себе ни сумочки, ни кошелька. Карманы в их легких платьях либо отсутствовали, либо были пусты. Никаких украшений. Никаких отличительных признаков. Ничего.
