«А быть может, просто не привыкла, что кто-то способен ее осудить», – подумал Дэймос.
Пройдя к шкафу, он сбросил куртку и ботинки. Тут имелся запас одежды на непредвиденный случай. Пара свежих рубашек, брюки и один приличный пиджак, еще не слишком старый, зато вычищенный.
– От вас пахнет дымом, – все еще глядя в пространство, заметила она.
Поднеся руку к носу, Дэймос понюхал рубашку. И правда пахнет. Не стоило задерживаться в архиве. Расстегивая рубашку, он думал: как скоро весть об уничтожении очередного архива станет известна? Стоит подогреть интерес окружающих, поговорить с нужными людьми. Главное, чтобы никто не сумел в будущем найти истоки нового слуха. Как легко теперь списать все это на месть Черного Волка. На него теперь все что угодно можно повесить.
– Хм-м-м.
Позабыв о боях, Леди в красном сидела, полностью развернувшись, и, чуть прикрыв пальцами лукавую улыбку, наблюдала за его действиями.
– О, прошу, продолжайте, продолжайте.
Дэймос принялся стягивать рубашку медленнее. Не таясь, она разглядывала его с какой-то озорной веселостью.
Отлично. Он терпеть не мог напускную скромность. Жизнь слишком коротка, чтобы играть в стыдливость.
Дэймос сделал шаг к Леди в красном. На ее лице появилось снисходительное выражение напополам с усмешкой.
– Поверьте, не стоит, – она выставила вперед руку с веером, интерес погас, словно вспомнила о чем-то неприятном.
– Отчего же?
Подойдя ближе, он хотел наклониться, упершись руками в подлокотники, нависнуть над ней, отрезая пути к отступлению. Опередив его, Леди в красном поднялась и сделала шаг навстречу.
– Во-первых, наш договор аннулируется, так как я не нашла то, что искала, а значит, услуги извозчика мне более не нужны, – еще шаг, и она коснулась кружевом веера его груди. – Тем не менее я сыграла свою роль, выходит, вы мне теперь должны?
– Думаю, мы договоримся.
– Во-вторых, – она наклонилась ближе, – уж простите, но вы воняете дымом, – пряча усмешку за веером, она отошла к столу, взяв ягодку, покатала между пальцами. – В-третьих, быть может, в следующий раз, как знать.
– Что ж, я готов и подождать.
Обменявшись многозначительными улыбками, они разошлись. Леди в красном направилась к двери, а Дэймос попытался придумать, как ее задержать.
– Вы не поможете? – возясь со свежей рубашкой, спросил он. – Кто придумал эти мелкие пуговки?
Усмешкой давая понять, что разгадала уловку, она все же приблизилась и принялась застегивать пуговицы.
– Как насчет прощального танца?
– Я бы предпочла как можно скорее покинуть это место, – занятая пуговицами, она не подняла глаз. – К слову, я заметила странную татуировку у вас на руке. Боялись забыть номер счета в банке?
С трудом сдержав гримасу, Дэймос выдавил улыбку.
– Ошибки молодости.
– Крохотные пуговки – зло, – объявила она, быстро закончив. – Приятно было с вами познакомиться.
Уже в дверях Дэймос ее окликнул:
– Если вы уйдете сразу после бардака внизу, это может вызвать ненужный интерес к вашей персоне.
– Спасибо, учту, – ответила Леди в красном и толкнула дверь.
На балкон тут же ворвался шум из коридора. Прохаживающиеся по нему гости, вытягивая шеи, спешили заглянуть в приоткрытую дверь.
Приведя себя в порядок, Дэймос поспешил примелькаться в толпе. Поговорил с одними, заказал напиток в баре, поболтал с другими, и вот толпа уже в курсе, что он здесь. С удивлением выслушал рассказы о том, что случилось внизу и как пленников по заднему двору гоняли. Кто-то открыл им ворота, и большая часть успела скрыться. Если у них есть голова на плечах, к утру они покинут город.
Глава 21. Зарониэл Эрис
Отпуск заканчивался, а возвращаться на Север не хотелось. За бои в «Диком псе» им не заплатили только потому, что Лиса отговорила его биться до конца. И зачем он ее послушал?
Ответ Зару был известен.
Из катакомб Ниоба выбралась белая, словно призрак, с трудом держащаяся на ногах. В правом глазу полопались сосуды, создав жуткий контраст зеленого и красного. Ник тут же отвел ее в свою коморку и уложил на кушетку.
– Это легкие деньги. Почему нет? – возмущался Зар, стараясь незаметно рассмотреть, что происходит в коморке.
– Моей просьбы недостаточно? – устало спросила Лиса.
В алом платье и маске, с подведенными глазами и намазанными красным губами она выглядела вызывающе пошло и старше лет на пять. Удивительно, что кого-то этот маскарад сумел обмануть.
– Уйти сейчас мы не можем. Так почему нет?
Ник наклонился как-то слишком низко. Он что, целует ее там?
– Зар, – беря его за руку, Лиса силой повернула его голову, заставив смотреть в глаза. – Твоя голова занята другим. Лучше иди, побудь с ней.
– Если бы она хотела меня видеть, то сказала бы об этом прямо.
– О да, вы ведь славитесь умением вести откровенные разговоры, – фыркнула подруга, закатив глаза.
От нее пахло коньяком и сигаретным дымом. Плечи устало поникли, взгляд рассеянный. Обдумывая что-то, она раздражалась оттого, что он упрямился.
– Это не твое дело, – сощурившись, одернул ее Зар.
– Подумай вот о чем, – упершись в него веером и не позволив уйти к арене, продолжила она. – Когда Ниоба умрет, последнее, что ты будешь о ней помнить, – это собственная глупость и пустое упрямство, что не позволили помириться. Ведь копить обиду и тешить гордость куда интереснее.
Когда выглянул Ник и сказал, что Ниобу нужно срочно доставить в больницу, стало не до боев и легких денег. Руд, ожидавший во дворе, сильно удивился и испугался, когда вместо Тишины и лэрта в карету занесли едва живую подругу.
Ниобу поместили в отделение интенсивной терапии, Ник остался с ней, Лиса поехала переодеваться. Если в больнице кто-то увидит ее в таком виде, репутационный совет вмиг лишит работы. Остались только Зар и Руд, которым пришлось нести вахту в катакомбах.
Зару снился сон. Он знал, что это сон, потому что видел его много раз.
У костра посреди леса сидели двое: женщина и ребенок. Свет выхватывал из темноты колючие еловые ветви, все остальное тонуло в темноте. Казалось, они забрались в самое сердце темного и глухого леса.
В реальности они лишь сошли с дороги, укрылись за небольшим леском, расположившись на стоянке пастухов. Здесь имелись кострище и небольшой запас дров. Зар запомнил, потому что мама часто использовала чужие стоянки, всякий раз напоминая, что утром нужно будет восполнить запас дров, что они потратят за ночь.
Во сне черные волосы матери распущены. Свет костра делает их чернее окружающей темноты. Она сидит, обняв сына, и рассказывает сказки. Вокруг тихо, сонно.
