Я проснулся от солнечного света, который заливал всю машину. Вокруг нее поблескивали оставшиеся после ночного ливня лужи. Проснувшись, я сразу пошел к реке. Мне захотелось чистоты. Захотелось смыть с себя грязь. Избавиться от похмелья, от дурных мыслей, от всего. И в первую очередь – от стыда за вчерашние претензии к Богу. Я разделся и нырнул в холодную реку. Затем сел греться к костру и стал думать о голосе.
Только теперь я понял, почему женился, почему занялся щебнем. Что мной двигало. Вот уж точно не деньги или любовь. Словно немое кино крутилось передо мной. И в конце этого фильма яркой вспышкой передо мной встал образ моей дочери. Дочери, озаренной светом ее любви ко мне. И я спросил себя: «Как изменить свой образ жизни?» Ответы стали приходить, как только я вернулся в город.
Запись из дневника. День девятый
Проснулся я с первыми лучами солнца, хотя самого солнца не увидел. Шел мелкий дождь, небо было затянуто тучами. Ребят все еще не было, и я собрал лагерь, на всякий случай развел костер. Присел под деревом, пригляделся к растущему неподалеку кедрачу, решил набрать шишек. Когда прошло несколько часов – не на шутку встревожился, понял, что ожидание становится бессмысленным и, не дожидаясь, когда закончится дождь, пошел навстречу моим спутникам вдоль реки.
Я их заметил только через несколько километров. Растянувшись вдоль воды, они шли в мою сторону по противоположному берегу. Заметив меня, ребята сгрудились, мы покричали друг другу и договорились так и идти вдоль течения, чтобы соединиться у первой подходящей переправы.
Какое-то время мы так и шли, стараясь не упускать друг друга из зоны видимости. Сначала двигались вдоль реки, затем вышли к озеру. Обойдя его, я обнаружил, что вытекающая из озера речка убегает в ущелье. Глухой лес и близкие горы словно заключили ее в темный коридор, и я сразу потерял из вида своих спутников. Делать было нечего, пришлось идти вниз вдоль воды в одиночестве, о броде я даже и не думал. Поток был бурным, он мог размазать меня по камням, как хлеб по маслу. Скорее всего, тропа на той стороне реки пошла вверх, поэтому я и разошелся с основной группой. Все, что мне оставалось, так это искать переправу, но я не мог найти подходящих камней, чтобы перепрыгнуть по ним на другой берег.
Только через несколько километров я обнаружил упавшее дерево, которое лежало над водой. Толщина ствола была всего лишь сантиметров в пятнадцать, но выбирать не приходилось. Другого шанса переправиться я вообще мог не получить. К счастью, ствол щетинился сучьями, было за что ухватиться. Я ступил на зыбкую переправу, почувствовал ее подвижность, но все-таки решил рискнуть. Сделал несколько шагов, попытался прыгнуть, сорвался, но все равно оказался на другом берегу. И – вот досада – кажется, подвернул ногу! Впрочем, времени на стенания не было, и я поспешил отойти от реки, удалиться от ее шума, который даже перекричать не было никакой возможности.
Забыв о боли, я стал подниматься в гору. Попытка разглядеть впереди хоть что-то ни к чему не привела. Тайга! Запаниковав, я начал орать. В ответ не донеслось ни звука. В отчаянии я стал пробиваться через заросли вверх по склону, почти побежал в гору, отмечая, что не вижу ни одной тропы, ничего, что свидетельствовало бы о человеческом присутствии. Попытался поднять еще выше и вскоре понял, что все мои усилия бесполезны. Склон стал слишком крутым.
Что мне было делать? Идти еще выше я не мог, на кручу можно было только карабкаться. А мне нужна была дорога, значит, ее надо искать ниже. Я принялся орать изо всех сил, едва не сорвал голос. Вышел на образованную во время камнепада просеку и попытался успокоиться. Подумал, что мои спутники могли уйти вверх по склону еще раньше, и где-то там должна быть тропа. Спускаться вновь к реке в этом случае не имело никакого смысла. Мы могли окончательно разойтись. Ждать здесь было глупо, обзора никакого – только деревья и верхушки гор у горизонта. Неужели я потерялся? Я вновь почувствовал панику. Истерика подступила вплотную. Слезы побежали по лицу. Впервые в жизни я ощутил абсолютную беспомощность. Я не знал, что мне делать и куда идти.
Однако сидеть на одном месте тоже было глупо. Я вновь попытался обдумать ситуацию. Спускаться в ущелье – неразумно, оно могло оказаться непроходимым. Не имея ни карты, ни какой-либо навигации, идти вслепую, наугад – значит подвергнуть себя еще большей опасности. Наверняка ребята поймут, что я потерялся, и пойдут меня искать. Значит надо идти обратно к озеру и ждать их там.
Так я и сделал. Пробираясь по берегу, то и дело наталкиваясь на следы животных, я думал лишь о том, чтобы поскорее развести костер. До озера добрался в подавленном состоянии. Вдобавок вновь зарядил дождь. Я разбил лагерь, поставил палатку без тента под деревом, занялся костром. Сейчас это было самым важным. Собрал огромную кучу дров, развел огонь, стал сушить вещи. В который раз посетовал, что не подготовился к походу самостоятельно. Можно было взять с собой хотя бы спутниковый навигатор. Проверил запасы еды. Все, что у меня осталось – четыре банки все той же сайры, пяток брикетов овсянки, несколько шишек, остатки сухарей. И ни чая, ни самогона. Настроение не улучшилось.
День подходил к концу, и с каждой минутой наступления сумрака мне становилось все хуже. Спутников моих видно не было, что мне следовало предпринять, я не понимал. Уже в полной темноте я так и сидел, скорчившись у костра. Думал о доме, о любимых. О дочери и о друзьях. Мрачные мысли начали заползать ко мне в голову. За что мне это все? Неужели все вот так и закончится? Неужели я так и сгину в одиночестве? Нет, я буду бороться до последнего вздоха! Меня так просто не сломаешь. Я еще жить хочу, я люблю жизнь. Мне еще сына надо оставить после себя. Кто будет воспитывать мою дочь? Что ей скажут, если я не вернусь?
«…Вскоре все вокруг погрузилось в полную тьму. Ветер не стихал. Даже сидя у костра, я не мог согреться. Небо над головой было черным, без звезд. Прямо сюжет для фильма в жанре хоррор. Ну нет, со мной все будет в порядке. Я знаю, что все будет хорошо, завтра меня уже найдут. Пойду спать, так быстрее наступит завтрашний день…»
Уже в палатке, дописывая эти строки в своем дневнике, я слышал, как беснуется ветер за тонкой брезентовой стенкой. Настроение было неважным. Я подумал и написал следующее: «Любимые мои, родные. Знайте, если меня не найдут, я вас очень сильно люблю! Упакую дневник в двойной пакет, чтобы с ним точно ничего не случилось. Если честно, нет сил больше его вести, но надо. Это единственная ниточка, которая сможет передать все мои чувства моим любимым, если меня сожрут звери. Простите, родные, я не хотел, чтобы все так получилось».
В самое пекло
Через три дня мы сидели у нотариуса и подписывали необходимые бумаги. Нам выдали кредит, что означало начало нового этапа нашей жизни. Прачечная «Баба Шура» открывалась в новом формате. Мы верили, что успеем за шесть месяцев отсрочки первого платежа по кредиту поставить прачечную на ноги. В этот раз мы сняли квартиру в соседнем доме от торгового центра, в подвале которого разместили наш бизнес.
В прошлый раз нам потребовался год на то, чтобы прачечная вышла на стабильную прибыль. Но тогда у нас не было кредита под тридцать процентов годовых, поэтому теперь мы должны были пахать гораздо эффективнее. Учитывая наш негативный опыт с построением планов, на этот раз мы приняли решение больше действовать и меньше планировать. Мы засыпали и просыпались с мыслями о прачечной. Дело пошло…
