В деле создания алтарей меня можно смело назвать профаном. Равно как и в разговорах с богами. Хотя, если принять во внимание предыдущие события, то какой-никакой опыт у меня все же имелся. Будем надеяться, что удача окажется на моей стороне и древние боги снизойдут до беседы со странной смертной, возжелавшей справедливости.
Статуэтку я поместила в центре стола, а вокруг разложила фрагменты росписей, украшения и фигурки поменьше. Отошла на несколько шагов и критическим взглядом окинула получившуюся композицию. На алтарь сооружение походило мало. Скорее на полку коллекционера безделушек. Свечи, драпировки и благовония могли бы помочь создать необходимый антураж, но придется обойтись без них. Будем надеяться, что Сет не так уж привередлив и все же явится на мой зов.
Стоило мне закончить с обустройством эрзац-храма, как вернулась Астория, за которой следовал Мартин. По лицу мужчины становилось ясно, что эти двое успели поругаться по дороге и ситуация ему явно не нравится. Укол вины заставил меня отвести взгляд. Не было сил смотреть в лицо человека, которого я собиралась обречь на нешуточную опасность.
— Мари, что происходит? — Мартин сделал шаг вперед и остановился. Взгляд карих глаз буквально буравил меня — или это была моя совесть?
Сказать ему? Перед внутренним взором встали картины ужасающих убийств в поместье, горы трупов и реки крови, заполнившие коридоры. Неужели сейчас я и в самом деле готова вызвать существо, которое все это устроило, ради призрачного шанса получить обратно Нимфеса? Разве вправе я распоряжаться жизнью Мартина? Может, он и в самом деле не был кристально хорошим человеком, но это не значило, что я могу вот так подвергнуть его опасности.
Лицо Мартина заметно осунулось. Под глазами залегли глубокие тени, а голос приобрел специфический оттенок, который бывает у безнадежно больных, смирившихся с неизбежным диагнозом, но так и не простивших за болезнь судьбу.
Все это промчалось внутри, но тут же отступило, стоило мне вспомнить лицо любимого мужчины. Чувство вины подвинулось, уступив место уверенности. Другого выхода нет. Если я хочу увидеть Нимфеса, то придется пойти на этот риск.
— Все в порядке. Просто Асти нервничает, что ты остался один в машине, в то время как любой журналист в стране сейчас жаждет получить с тобой интервью, — неестественно рассмеялась я.
— Разве? — скепсис в голосе друга можно было черпать ложкой. — А зачем мы вообще приехали в музей?
— Чуть позже ты все узнаешь, — твердо пообещала я и повернулась к Астории. — Думаю, я могу начинать. Если хочешь, можешь остаться.
— Пожалуй, я подожду за дверью, — отказалась женщина. — Удачи, Мари.
— Спасибо, — искренне поблагодарила я.
Абинал и Астория вышли. Когда дверь за ними закрылась, я осталась наедине со статуэткой Сета, так и продолжавшей против воли притягивать мой взгляд, и с Мартином, чье присутствие вызывало неприятное ощущение внутри живота, сродни тошноте.
— Мы в музее. А здесь, — Мартин кивнул в сторону стола, — стоит фигурка Сета. Ты собираешься его вызвать?
Внезапная прямота мужчины лишила меня дара речи. И с чего я решила, что он дурак и не сможет сопоставить очевидное?
— Да, — сил что-то придумывать не было.
— Зачем? — внешне Мартин оставался спокойным, но я буквально физически ощущала ярость и страх, поднимавшиеся внутри него.
— Мне нужно это сделать. Просто дай мне пару минут и все закончится, — если мужчина взбунтуется, то все пойдет прахом. Эта мысль вызвала панику, которую я тут же подавила усилием воли.
Время для эмоций наступит потом. Сейчас нужно сосредоточиться на деле. Только ритуал имеет значение. Страх, вина, боль — все это будет позже.
— Зачем я здесь?
— Мартин, ты мне доверяешь? — я пошла ва-банк, зная, что сейчас играю на его чувствах. Обманываю друга и почти что любимого человека. Господи, как же глубоко человек может пасть… — Просто поверь мне и дай несколько минут.
— Хорошо, — друг пожал плечами, но на лице его крупными буквами читалось сомнение. — Только с условием, что ты расскажешь все позже.
— Разумеется, — кивнула я и отвернулась к алтарю.
Мартин сдался практически без боя, заставляя чувствовать себя еще большей предательницей. Ну что же, подготовка закончена. Реквизит расставлен, актеры на местах. Дело за представлением.
Текст будущего воззвания я несколько раз прокручивала в голове, но звучать менее глупо он не переставал. Увы, слишком глубокие корни пустил во мне атеизм, чтобы с комфортом и воодушевлением читать молитвы. Закрыв глаза, я попыталась вызвать в памяти образ Нимфеса и ту любовь, что омывала душу, когда он был рядом. Я вспомнила нашу свадьбу и потрясающее ощущение единения. Под напором нахлынувших чувств страхи отступили и открыли путь решимости.
— Хвала вам, великие боги! Глаза ваши всегда открыты, а суждения беспристрастны! — мой голос поначалу звучал тихо и хрипло, но постепенно набирал силу. — Услышьте мою молитву так же ясно, как каждый житель Египта слышит вас в своей душе. Я взываю к Сету, грозному богу, что карает недостойных. Ты даровал мне избавление от врагов, но не сдержал своего обещания. Вернись же и исполни обещанное!
Пока я произносила напыщенный текст, окружающий мир начинал меняться. Я не могла сказать, с чего именно это началось — с едва уловимой вибрации воздуха вокруг или простого ощущения чьего-то присутствия. Стало внезапно жутко, но я не собиралась прерывать воззвание.
— Великие боги, призываю вас, чтобы совершить справедливый суд над одним из вас. Ваше слово — закон и только ему я повинуюсь. Придите и вынесите приговор!
Последнее слово сорвалось с языка и в этот момент я поняла, что слова были услышаны. Непонятно откуда взявшийся ветер трепал волосы. Первобытный страх, взявшийся словно из неоткуда, заставил меня пасть на колени и зажмурить глаза. Хотелось свернуться калачиком и стать незаметной — какой-то древний инстинкт подсказывал, что это правильно и только так можно спастись. Но тело словно одеревенело, мышцы не слушались, так что я только и могла оставаться в коленопреклоненной позе.
Вместе с ветром приходил и звук. Это не было похоже на голос или песню, просто звук, хоть и достаточно низкий, чтобы его вибрация отзывалась глубоко внутри живота. Он нарастал и нарастал, почти физически заполняя комнату и становясь таким интенсивным, что казалось, вот-вот уничтожит меня изнутри.
С моей позиции не было видно Мартина, но я не сомневалась, что он также лежит на полу, не в силах терпеть. Внезапно звуки стихли и помещение погрузилось в тишину. Несколько томительных секунд ничего не происходило, сердце сжалось в предчувствии неудачи. Но стоило мне шевельнуться, как мир вокруг буквально взорвался. Перед глазами замельтешили цветные вспышки, быстро сменившиеся слепящим белым светом. Кажется, я закричала, но звук потерялся в глухом рокоте.
Я сжалась в комок на полу, полностью потерявшись в происходящей какофонии звуков и света. Вибрация сотрясала воздух и отдавалась внутри тела, затрудняя дыхание и наполняя разум паникой. Нельзя сказать, сколько длилось это светопреставление. Может минуту, может час. Просто в какой-то момент все внезапно прекратилось. Свет погас, отчего я слепо моргала, пытаясь разглядеть хоть что-то. Рокот также исчез, оставив после себя звон в ушах и ощущение облегчения.
