Мама дает поесть. Кусок в горло не лезет. Сижу у окна, смотрю во двор. Слежу. Вдруг девчонок куда-нибудь повезут? Поеду следом, а там видно будет.
Клава
Квартира не похожа на «малину» бандитов. Высокие потолки. Много света. Евроремонт. Стильная мебель. Хорошо живут работорговцы.
Нам отводят отдельную комнату, предлагают принять ванную. Потом ужин в гостиной. Мы с Элей идем в ванную вместе. Больше всего боимся, что нас разлучат. Эля не разговаривает со мной. Считает, что попала из-за меня. Что ж, с этим не поспоришь.
– Как-нибудь выберемся, – шепчу Эле, хотя сама мало в это верю.
Подружка плачет.
– Прекрати реветь! Лучшей думай, как выбраться.
– Не кричи на меня, – просит Эля.
Обнимаю ее. Она прижимается ко мне. Плачем.
Ярослав Платонович Гусаков
Обычно я в окно вижу, когда они привозят девиц. Кирилл звонит, и я заглядываю новую партию. На этот раз почему-то не позвонил.
Когда они подъехали, я случайно подошел к окну. Успел разглядеть, что это были не обычные мартышки. Одна особенно хороша. Высокая, фигуристая, пухлые губы, тонкий нос, классные сиськи, мой любимый третий размер.
Чего-то вдруг разволновался я, быстро принял душ, приоделся, накрыл на стол в кабинете. Потом поднялся к Кириллу.
Мне открыл Корзун. Я прошел в гостиную. Гультяев был в легком шоке.
– Чего не показываешь? Как зовут эту брюнетку?
Кирилл насупился:
– Ее зовут НИ ЗА КАКИЕ ДЕНЬГИ.
– Цену набиваешь?
– Могу я хоть раз что-то оставить для себя? – спрашивает Гультяев.
Интересный поворот. Если и он запал, значит, я не ошибся.
– Но у нас, по-моему, договор.
Кирилл обязан отдать мне на ночь любую девку, какую потребую. Он не уступает. Предлагаю позвонить Вите Пряхину. Пусть он рассудит.
Звоню Вите, излагаю проблему. Он просит передать трубку Кириллу. Слышу его голос.
– Как зовут эту девку?
– Клава, – говорит Гультяев.
– Отдай ему Клаву. И пусть его нестоячка возьмёт.
Кирилл входит в комнату, где сидят девицы. Слышу, говорит Клаве:
– Клавочка, я очень сожалею, но придется вас на время разлучить. Тебя ждут в соседней квартире. Может быть, это судьба. Правда, это не лорд, но денежки у него водятся.
Слышу, женский голос резко отвечает:
– Никуда я не пойду.
Я сам вхожу в комнату. И с первого взгляда понимаю, с чего бы так запал Гультяев. Эта Клава лучше, чем мне показалось. Намного лучше. В ее лице что-то такое… Не могу понять, но волнуюсь, как пацан.
– Можно с вами поужинать?
На «вы» обращаюсь! Когда это было? Никогда.
Взгляд Клавы смягчается. Но остается беспокойным.
– А почему бы вам не пригласить нас обеих? – спрашивает она.
Не знаю, что ответить. Пауза затягивается.
– Ну, хорошо, – неожиданно соглашается Клава.
Клава
Я бы ни за что не согласилась, но меня толкнула в бок Элька. И до меня дошло: это шанс! Дядечка этот точно не бандит. Значит, от него легче уйти, чем от этих уродов.
Мы поднимались с дядечкой в его квартиру. Шли рядом. Я видела его лицо. Он волновался. Я ощутила себя уверенней. Страх прошел. Я почувствовала, что можно поиграть.
Квартира у дядечки буржуинская, такие только в кино видела. Стол уставлен разными вкусностями: чего только нет. И сам он ничего. Светлый шатен. Гладкий такой, осанистый. Хорошо пахнет.
– Ярослав…Платонович. Для вас просто Ярослав, – представляется дядечка.
– Ну, так сразу не интересно, – говорю я.
– Можно на брудершафт выпить.
Погнал лошадей. Осади, дружок!
– Мы лучше на брудершафт что-нибудь съедим, – говорю ему. – Мы съедим на брудершафт немного севрюги с хреном.
– А вы бойкая, шалунишка, – замечает Ярослав.
Мне надо осмотреться. Спрашиваю, где можно помыть руки. Ярослав ведет меня в ванную. Закрываюсь, включаю воду, смотрю на себя в зеркало. Черт возьми, неплохо выгляжу для такой передряги. Что же делать? Сейчас начнет спаивать. Как же тебя споить? Надо прикинуться безотказкой. Пусть думает, что никуда от него не денусь.
Возвращаюсь к столу.
– Где моя севрюга?
Ярослав накладывает полную тарелку. Поднимает бокал с красным вином. Берусь за свой, рука подрагивает, вдруг там что-то уже подсыпано? Как все-таки опасно быть женщиной.
Чокаемся.
– За самые серьезные намерения, – говорит Ярослав.
Ах, что б тебя! Но, кажется, от души сказал. Какой женщине не понравился бы такой тост. Но только чокаюсь и ставлю бокал. Ярослав смотрит с недоумением.
– Сначала поем. Целый день не ела. А эти вам кто?
– Мы просто соседи.
– Просто соседям девушек не дают.
Дядечка не знает, что ответить. Тушуется. Мне приходит в голову неплохая идея.
– Я, пожалуй, выпью с вами за компанию пива.
Ярослав наливает пиво.
– За чудо!
– Какое чудо?
– За чудо нашего знакомства! У меня такое впечатление, что я вас уже где-то видел. Вы не снимались в кино?
– Я снимаюсь в настоящий момент у вас. Если не секрет, в какую сумму я вам обошлась.
– Клавочка, что вы такое говорите?! – возмущается Ярослав.
Он начал расспрашивать меня, кто я и откуда. Я ответила где-то вычитанным:
– Не стоит интересоваться моей жизнью, она может оказаться настолько интересной, что вы разочаруетесь в своей.
Со мной происходило что-то непонятное. Я зависла. Не то, чтобы запала на этого дядечку, но он определенно мне нравился.
Ярослав Платонович Гусаков
Женщин у меня было раза в два больше, чем у Пушкина. Как-то смеха ради начал составлять список, и на третьей сотне понял, что всех не вспомню. Причем, заметьте, ни одну не брал деньгами, силой или угрозами. У меня в этом отношении принцип. Женщина должна отдаться мне добровольно.
С Клавой я пролетал как фанера над Парижем. Но странно, не испытывал ни малейшей досады. Мне давно надоела холостяцкая жизнь. Я хотел жениться. Но всякий раз, когда это не получалось, радовался, что не женился. Противоречивая натура. Для таких, как я, решение жениться – все равно, что решение уйти из жизни.
Но сейчас я видел: вот она, Судьба, сидит напротив, мило дурачится. Совсем еще молодая, можно сказать, юная, и в то ж время зрелая женщина. Как доказать ей, что у меня самые серьезные намерения? Как убедить, что я не так уж стар для неё? Или бесполезно в чем-то убеждать, всё равно не поверит?
