Пряхин
Гультяев позвонил: у них кидок. Я объявил машину Вани в розыск и подъехал к дому. Ярослав ждал меня у подъезда. Он был очень расстроен. Я таким его еще не видел. Чего бы я так морщил коленки? Подумаешь, увели телку. Это Гультяев должен переживать. Упустил хороший товар.
– Витя, осмотри мою квартиру без Кирилла, – неожиданно попросил Ярослав.
– А что там осматривать?
– Есть что, – уныло ответил Ярослав.
Мы поднялись на пятый этаж. Появился Гультяев со своими помогалами.
– Побудь пока у себя, – сказал я ему.
Гусаков подвел меня к пустому сейфу. Я сначала не поверил. Девка, которая рада унести ноги, не может это сделать.
– Не наговариваешь? И сколько у тебя было?
– Миллион с лишним.
– Миллион чего?
– Не рублей же.
Я подумал: так тебе и надо. До меня дошли разговоры, что Гусаков задерживает зарплату, выплачивает не полностью. Работяги у него в основном бабы, но и они уже собирались устроить ему темную. Кроме того, поговаривали, что завод хотят обанкротить. Кто – непонятно. Не исключено, что в этом заинтересован сам Гусаков.
– Кто тебе поверит, что ты держал в домашнем сейфе миллион? – сказал я.
– Указать меньше?
Я пожал плечами.
– Ладно, давай напишем, что было сто тысяч, – согласился Ярослав. – Но взыскивать будем миллион. Десять процентов – твои. Только о деньгах – никому, ладно?
Тут надо было поработать криминалисту. Я позвонил в отделение и спустился к Гультяеву. Он допрашивал Элю. Интересовался ее мнением, куда могла податься Клава.
Эля молчала.
– Она о тебе не подумала. Одна сбежала, – сказал Кирилл.
Хороший ход: вбить клин между подследственными – святое дело.
– Как она могла сбежать? – спросила Эля, чувствовалось, что ее мучит этот вопрос.
Кирилл ничего не ответил. Тоже правильно. Нельзя говорить про Ваню.
– Ты не ответила: у нее есть кто-нибудь в Москве? – сказал я.
– Понятия не имею, – Эля вызывающе выпятила подбородок. – А вы кто? Милиционер?
Зараза, как она догадалась? Я был в штатском.
– Вам меня не жалко? Я – потерпевшая, жертва, а вам меня не жалко. Вы милиционер или… – она не договорила.
Ёж и без нее колол мне мозг. Но это ничего не меняло и не могло изменить. Жить так, как я жил, было экономически выгодно. От всего можно отказаться, только не от выгоды.
Но в данный момент мной управляет не выгода. Я буду искать Ваню Смирнова вовсе не для того, чтобы вернуть Ярославу его деньги.
Ванин побег дорого нам с Герой обошелся. Султан заподозрил, что это мы подстроили. Мол, создали впечатление, что «буханка» еле бегает. «Духи» чуть не прикончили нас. Когда вспоминаю, по телу пробегает ток.
Я напомнил Султану: а кто Ваху будет освобождать? Тогда только он пришел в себя и отпустил нас.
Но на этом неприятности не кончились. В Чернокозовском СИЗО, на этаже, где была камера Вахи, вдруг сменилась охрана. Чего ради? Кто тут мог сработать, если не Ваня? После его возвращения в часть им занимались. Он наверняка сообщил про Ваху.
Короче, побег сорвался. Надо было возвращать Султану деньги. Оказалось, вернуть тридцать миллионов не так-то просто. Что-то в тебе происходит, когда в руки попадает такая сумма. Трудно отдать.
А потом началось служебное расследование. Какая-то тварь доложила начальству, что у нашей группы существуют неформальные отношения с «духами». Опять-таки кто, если не Ваня? Подозрения, естественно, не подтвердились. Не могли же мы с Герой сами на себя клепать. А Султан далеко.
Но это не все. Деньги, как потом выяснилось, оказались все же фальшивыми. Но и этот факт удалось замять.
Однако и это не всё. Нас с Герой отстранили от работы. Мы должны были вернуться в Москву. И тут у меня находят эти долбаные тридцать лимонов. Конечно, хранить такие деньжищи в палатке было безумием. Следователь легко установил, что деньги лежали в моем рюкзаке. Но – не стал этого делать. Короче, деньги Султана исчезли.
При встрече уже здесь, в Москве, Ваня делал вид, что не узнает меня. Тварь! Меня трясло от одного его вида. Я терпеливо ждал, когда он на чем-нибудь споткнется. Теперь за все отыграюсь.
Мы вдвоем пошли к Смирновой. Она долго не открывала. Чего-то тянула.
– Где твой выродок? – вылез Гусаков.
Зря он так начал. Смирнова схватилась за сердце. Ярослав накапал ей корвалолу.
– Плут! Проходимец! Что ты задумал? – возмутилась она, когда полегчало.
Я велел Ярославу закрыть рот и сказал:
– Анна Дмитриевна, из сейфа гражданина Гусакова похищена значительная сумма. Ваш сын не имеет к этому факту прямого отношения. Но он помог скрыться похитителю. Лучше будет, если вы скажете, где Ваня может сейчас скрываться.
– Аня, скажи, и Ваньке ничего не будет! – снова вылез Ярослав.
На этот раз я поддержал его.
– Я укажу в протоколе дознания, что он не присутствовал при хищении.
– Я вам не верю, – отвечала Смирнова. – Ваня не может… Но если бы даже поверила… Я не знаю, где он. Клянусь вам, не знаю.
Ей снова стало плохо. Лицо покраснело, он тяжело дышала. Кажется, гипертонический криз. Я вызвал неотложку.
Смирнову увезли в стационар.
Приехал криминалист. Мы с Ярославом молча наблюдали за его работой. Он срисовал отпечатки пальцев с ключей и дверцы сейфа. Пошарил в глубине и вытащил пачку юаней. Потом сказал, что ему надо откатать пальцы владельцу сейфа.
Ярослав насторожился:
– Мне-то зачем?
Несварение мозгов. Мог бы догадаться, что криминалист обнаружил на ключах и сейфе отпечатки пальцев разных людей.
Я сходил к Кириллу, взял у нее паспорт Клавы. Теперь у нас были ее отпечатки. Потом снова пошел к Смирновой. Тут выяснилось, что Ваня впопыхах оставил в кармане куртки и паспорт и даже водительское удостоверение. Теперь у нас были его пальчики.
Осталось пройти дактилоскопию Гультяеву. Тот тоже встревожился: зачем?
– Затем, что ты держал в руках паспорт телки, – объяснил я ему. – А нам нужны только ее отпечатки.
Наконец, криминалист установил самое главное. Отпечатки на ключах и пачке юаней принадлежат одному человеку, и этот человек – Клава. А пальцы Вани только на ключах.
Я подписал постановление о возбуждении уголовного дела. К вечеру фотографии Вани и Клавы были переданы во все отделения милиции Москвы и Московской области.
А теперь – о самом главном. У меня чуть глаз не вывалился, когда я увидел в паспорте Клавы ее отчество – Ярославна. Я-то знаю, что Ярослав из Свидлова. Ну и какая тут напрашивается версия? Может, Клава ничего и не украла из сейфа? Может, Гусаков отпустил ее, узнав, что она его дочь?
