Вернувшись к машине Пряхина, он в считанные секунды снял номера и привинтил снятые с металлолома. У меня от страха подгибались ноги, но я успевала любовалась им. Я любовалась и обижалась одновременно. Какого черта он меня не похвалит? Я только что спасла его. Правда, при этом спасла и себя, но не буду же я сама себя хвалить!
Мы ехали по ночным улицам. Из машины Москва смотрится ночью лучше,
чем днём. Ваня молчал.
– Я что-то сделала не так?
Ваня молчал.
– Мне надо было дождаться, когда тебя скрутят?
Ваня молчал.
– Какого черта ты не отвечаешь? Я с тобой разговариваю! – закричала я.
Ваня наконец-то отозвался:
– На этот раз ты стреляла при свидетелях, понимаешь ты это или нет? Не знаю, как ты, а я думаю, что мы будем говорить на следствии, а потом на суде. До сих пор тебе трудно было что-то предъявить, а теперь… На очной ставке Корзун с Шепелем тебя ни с кем не перепутают.
Я совсем разозлилась, но молчала. Ваня добавил с досадой:
– Ну и мама… она наверняка слышала выстрелы.
Я не понимала. Выходит, я должна была, прежде чем выстрелить, предусмотреть и маму, и показания Корзуна с Шепелем.
Я спросила, сцеживая слова:
– Что ещё я должна была учесть?
Ваня прислушался, как работает мотор, как «форд-мондео» резво трогает с места на светофорах, как мощно идёт на обгон. Короче, Ваня оттаял:
– А машинка-то у Пряхина ничего. Вторая наша трофейная машинка.
Я не успела ответить. Зазвонил мобильник. Это был Пряхин.
Ваня слушал его монолог, а я думала: надо же, можно запросто поговорить с ментом, который тебя преследует. Поговорили и снова – один догоняет, другой убегает. А скоро я буду разговаривать с мамой, сидя в СИЗО. Я думала о неволе, как о чём неизбежном.
Мне было страшно. Я не хотела сесть. Вместе с Надеждой Егоровной я была в СИЗО и колониях, на выездных заседаниях суда. Я своими глазами видела, как там плохо. Там тоже, конечно, живут, но эта жизнь не для меня. Пока ещё молодая, я хочу родить ребёнка. Но мне дадут лет восемь-десять без права на досрочное освобождение. Сидеть придётся до звонка. Значит, когда я освобожусь, мне будет хорошо за тридцать. А Ване наверняка дадут ещё больше.
Нет, лучше не думать о будущем.
Ваня выслушал Пряхина и отключил мобильник, не проронив ни слова. Я спросила, что сказал опер.
– Через два часа он будет выступать по телевизору, – коротко ответил Ваня.
Андрей Галахов
Мы столкнулись с Пряхиным в коридоре телекомпании. Он прошёл мимо в сопровождении сотрудницы передачи «Криминальная хроника».
Я сидел оставшееся до передачи время с включенным телевизором.
И вот майор Пряхин на экране. Мундир на нём как влитой, мешки под глазами убраны, осветители хорошо поставили софиты. Образец мужской красоты, живой идеал борца с преступностью.
Пряхин начал, глядя в суфлёр:
– Вчера, около 23 часов вечера, проводилось задержание уже известной телезрителям криминальной пары Ивана Смирнова и Клавдии Павловой. После побоища, который они устроили в Свидлове, бандиты решили скрыться в многомиллионной Москве, используя уже опробованный ими приём. Бандиты гримируются под пожилых людей. Это позволяет им использовать фактор неожиданности. Так случилось и на этот раз. Участники задержания не сразу опознали Смирнова и Павлову. А когда опознали, те открыли огонь. На этот раз жертвами стали невинные прохожие, двое студентов московского вуза. Бандиты, воспользовавшись тем, что работники милиции не могли стрелять на поражение в людном месте, скрылись на автомашине марки «форд мондео» цвета металлик.
Пряхин кашлянул в кулак и продолжал:
– Напомню нашим телезрителям предысторию. Клавдия Павлова работала в Свидлово секретарем судебного заседания, собиралась даже стать юристом. Но не могла преодолеть соблазн. Приехав в Москву, напросилась в гости к бизнесмену Гусакову и ограбила его. Помог ей Иван Смирнов, слесарь автосалона. Действуя разбойным методом, криминальная парочка, похитила из домашнего сейфа Гусакова более одного миллиона долларов и укрылась на даче отца Смирнова. Отец его – всем известный политолог Волнухин Александр Сергеевич, человек вне подозрений, чем преступники и воспользовались. А дальше события приняли неожиданный оборот…
Пряхин сделал многозначительную паузу и продолжал:
– Профессор Волнухин начал вести переговоры с Гусаковым. Ты, мол, заяви, что Клава Павлова твоя дочь, о которой ты ничего не знал, а ребята вернут тебе большую часть денег. Естественно, Гусакову хотелось вернуть свои деньги. Он так вошёл в роль отца, что сам начал в это верить. А парочка продолжала свои бесчинства…
В городе Севске Брянской области они вступили в конфликт с группой выходцев с Северного Кавказа. В результате – один убитый и трое раненых. Через несколько дней – еще один конфликт, опять-таки с выходцами с кавказцами. На этот раз счет жертв вырос. Двое убитых и трое раненых. И буквально на другой день – два конфликта в Свидлове. Клава Павлова решила заехать домой и опять с кем-то что-то не поделила. Снова жертвы: один убит и около десятка раненых. И вот вчера… вернусь, с чего начал… при задержании криминальная пара открыла огонь в людном месте.
Пряхин придал лицу значительность:
– Хочу ещё раз предупредить граждан: мы имеем дело с очень опасными преступниками, которые, не задумываясь, пускают в ход огнестрельное оружие. Это – первое. Второе – преступники используют средства маскировки. И третье – бандитам негде жить. В гостиницах они едва ли рискнуть остановиться. Значит, будут снимать квартиру. Милиция заинтересована в получении любой информации об этих бандитах
На экране появились фотографии Вани и Клавы.
– Запомните эти лица, – закончил Пряхин.
У меня зазвонил междугородний звонок.
Женский голос сказал:
– Мы встречались с Ваней и Клавой. Послушать майора, так это просто монстры. Нормальные ребята, только задёрганные. Самое страшное в их поведении – это, конечно, применение оружия. Тут трудно что-то возразить. Но надо разбираться в каждом конкретном случае. Знаете, что я вам скажу: если бы они снова появились у нас, мы бы точно их спрятали. И пусть бы жили, и пусть бы этот майор замучился их искать. Никакой веры нет нашей милиции и никакого желания ей помогать.
Я спросил:
– А они, что же, жили у вас? Это где?
Женщина рассмеялась:
– Где – они знают, а мы не проболтаемся.
Гультяев
Петрович считает, что Гусакову лучше свалиться с балкона на почве нервного расстройства. Дом старый, перила низкие, можно списать на несчастный случай. Но задание практически невыполнимо. Гусаков больше не пускает меня в квартиру.
