«Мондео» медленно подъезжал к нам по разгонной полосе. Похоже, Пряхин тоже решил прикупить грибков. Кол ему в глотку. Что он там наделал? В кого стрелял? Неужели в Рому с Юлей? В кого ж ещё?
– Отвяжись! – говорю Комплекту.
Капюшон спадает у меня с головы.
– О!
У Комплекта шары по полтиннику. Он узнаёт меня. Пряхин снимает темные очки. Он тоже что-то увидел. Но он не верит своим глазам. Он переводит взгляд на Ваню (точнее, на грибника, под плащом которого скрывается Ваня), хватает автомат и выскакивает из машины. Ваня опережает его, стреляя из-под полы. Пряхин хватается за ногу. Ваня садится за руль «мондео». Я заскакиваю на заднее сидение.
Мы летим. Господи, куда ж мы снова летим? Опять в Москву?
– Я не хочу в Москву! – кричу Ване.
Доехав до эстакады, мы уходим вправо.
– Они нас перепутали, – я плачу.
– Со страху, – соглашается Ваня.
Он матерится. Я первый раз слышу, как он матерится. Он звонит Галахову и говорит, что Пряхин прокололся. Он хочет ещё что-то сказать, но не может. Я выхватываю мобильник. Я говорю, что мы остались живы благодаря случайности. Мне хочется добавить, что из-за нас пострадали хорошие ребята. У меня перехватывает горло.
Пряхин
Ваня не мог не выстрелить, иначе бы я выстрелил в него. Выстрелом в меня он переключил на себя внимание грибников. Когда подкатила машина ДПС с двумя серпуховскими ментами, грибники скатились вниз и стали моими свидетелями.
Теперь надо было нагонять стрелявшего.
Я плюхнулся на заднее сидение ментовских «жигулей».
На коллег подействовало, что я ранен, но готов продолжать работу. Стыдно им было рассусоливать – преступники уходили из-под носа.
Тачка с визгом рванула с места. Я с облегчением вздохнул.
Мы с Герой прошли по грани полного провала. Если бы грибники сказали про автоматную очередь, и если бы дэпээсники пошли проверять и наткнулись на Геру и потерпевших, они бы тут же нас повязали.
А теперь мы едем одной командой брать особо опасных преступников, о которых говорит вся страна. Какую говорящую радиостанцию не включи, всюду – только о них.
Минут через двадцать слышим на «Милицейской волне»:
«Пресс-служба МВД распространила сенсационное сообщение. Иван Смирнов и Клавдия Павлова убиты сегодня во время задержания на 61-м километре Симферопольского шоссе. На призыв сдаться преступники открыли огонь. Сотрудникам ничего не оставалось, как самим применить оружие».
Генерал поспешил с рапортом. Теперь это может дорого стоить нам с Герой.
Грибники найдут сейчас потерпевших и тут же сообщат в милицию. Об этом немедленно будут оповещены все патрули, включая тот, с которым мы едем.
Простая мыслительная операция даже для экипажа ДПС: если мы застрелили Ваню и Клаву, а оказалось, что это не Ваня и Клава, значит, мы – убийцы ни в чем не повинных молодых людей, за что нас нужно немедленно взять под стражу.
Я незаметно снимаю предохранитель на своём табельном ПМ и толкаю в бок Геру. Гера понимающе кивает и делает то же самое…
Андрей Галахов
У меня остался только один способ влиять на ход событий – выйти сегодня в эфир с незапланированной программой, что я с одобрения начальства и делаю. В студии уже готовы выехать Волнухин, Гусаков, Смирнова. Сообщили о согласии приехать заместитель министра внутренних дел и заместитель Генпрокурора.
Меня зовут к телефону: что-то крайне срочное. Это женщина, которая уже звонила насчет Вани и Клавы.
– Передайте ребятам, что мы их ждём. Там, где мы живём, их никто не сдаст. И они там будут при деле, особенно Ваня, у него золотые руки
Мне вдруг приходит в голову неплохая идея. Я говорю женщине, что обязательно передам ей приглашение, но с одним условием. Она встретит моего оператора. Если ребят всё же обнаружат там, где она живёт, у меня будет возможность вести репортаж непосредственно с места события.
– Хорошо, – говорит женщина. – Я жду вашего оператора в Калуге, через три часа, у здания городской администрации.
Я объясняю оператору его задачу.
– Эфир через четыре часа. Постарайся к этому времени найти ребят.
Парень счастлив. Прямой эфир для всякого уважающего себя оператора – праздник.
Пряхин
Мы потеряли их и едем только по интуиции. Они не могут ехать в Москву. Чисто психологически не могут, и всё тут. Они не могут уйти вправо от Москвы, это для них всё равно, что ехать, куда глаза глядят. Они могут уйти только влево, в том направлении, которое им уже знакомо. Ваня бегает проторенными дорожками.
Мы подъезжаем к посту, за которым уже не только другой район. Другая, Калужская, область. Серпуховским дэпээсникам дальше делать нечего. Они могут, конечно, проявлять энтузиазм и героизм, но это едва ли им зачтется. Это не их территория, никто их тут героями объявлять не заинтересован, даже если им повезёт, и они упакуют Ваню с Клавой.
Дэпээсники хлопают дверцами, вразвалочку подходят к своим коллегам, что-то им поясняют, показывая на нас. Я тоже выхожу из «жигулей», прихрамываю, кровь хлюпает в ботинке, пуля содрала кожу. Смотрят калужские коллеги крайне неласково. Особенно старший, мордастый капитан. Ксиву требует. Предъявляю удостоверение. Велит Гере выйти и тоже предъявить. Гера подчиняется, на нём лица нет. Не нужно быть большим физиономистом, чтобы определить, как ему нехорошо.
Наконец, слышу то, чего больше всего боялся услышать:
– Вы не тех хлопнули, ребята, – говорит капитан.
Гера даже не пробует сыграть возмущение. Но я так просто не сдаюсь.
– Кого вы слушаете?
Капитан хмуро отвечает:
– Мы слушаем наши сводки. Вы уже попали в сводку, ребята. Вы не тех хлопнули! Те только что проехали.
Цепляюсь, как за соломинку:
– Как проехали?! А вы куда смотрели?
Капитан отвечает как-то странно:
– А что мы? Нас в школе милиции английскому не обучали.
Ваня
Мы остановились перед постом ДПС за 400 метров и стали ждать вереницу фур. Только прячась за фурами можно проскочить. Клава предложила заодно слегка загримироваться, сыграть иностранную пару.
Если фокус не пройдёт, отрываться будем без пальбы. Зачем наживать новых врагов? Тем более, что каждый наш шаг теперь обсуждается «широкой общественностью».
Когда, наконец, фуры появились и мы пристроились сзади, надежды особой на то, что менты на них отвлекутся, не было. Дэпээсники обязаны проверять фуры. Но – в направлении Москвы. А мы ехали от Москвы.
Вся надежда была на Клаву.
Я съехал на обочину раньше, чем мент махнул жезлом. Мне как бы самому надо было остановиться.
