Клава вышла из машины и направилась к менту. Она затараторила по-английски. Спрашивала, правильно ли мы едем. Нам надо в Москву, но над нами, наверное, подшутили на предыдущем посту. Мы чувствуем, что едем в обратном направлении. Она говорила с пулемётной скоростью, но мент всё же понял, чего ей надо. Он показал, где можно развернуться, чтобы ехать обратно. Клава помахала ручкой и побежала обратно к машине.
Естественно, мы не развернулись там, где показал гаишник. Погнали дальше. Сняв фуражку, он чесал себе репу, озадаченно глядя нам вслед.
Пряхин
Капитан сунул наши ксивы в карман. Я дёрнулся, но он сторожил каждое моё движение. Он направил мне в грудь укороченный «калаш».
– Ты знаешь, майор, мы просто обязаны вас принять. Сдай табельное оружие.
Я посчитал эту арифметику, когда ехали. За два трупа Гере дадут минимум лет десять, мне – за организацию и команду – никак не меньше. Червонец – это много.
Я не мыслил себя вне свободы. Для меня это было противоестественно. Я слишком привык лишать свободы других. Я не мог позволить этому мордастому капитану лишить свободы меня. Грош цена тому оперу, у которого в заначке нет запасного ствола. Я выхватил второй ПМ, приставил к башке капитана.
– Извините, коллега, за неудобство. Извольте сесть с нами в машину. С автоматом. Вы нам ещё пригодитесь.
Двое подчиненных капитана не очень-то бросились ему на выручку. Двое серпуховских стояли в выжидательных позах.
– Будете свидетелями, – хмуро сказал им капитан.
Он отдал мне автомат и сел в свои дэпээсовские «жигули» на правое сидение. Гера – за руль, я – сзади. Так проще контролировать ситуацию в салоне.
Капитан покачал головой:
– Дурак ты, Пряхин.
Конечно, дурак, его подчиненные сейчас сядут нам на хвост. Но куда денешься: у нас ситуация цугцванга: какой ход не сделаешь, любой – плохой.
Но этот ход был не самый худший.
Клава
Нам позвонил Галахов. Всё-таки он молодец. По-моему, он не гей, хоть и работает на телевидении. Ну и не боится нам помогать. Хотя допускаю, что заботу он проявляет не просто так. У него свой интерес.
На этот раз сообщает, что нас ждут Савичевы. Они за нас волнуются. Господи, как это приятно! Но это не всё. У Савичевых нас будет ждать оператор.
Галахов всё просчитал. Если дом Савичевых станет нашим последним убежищем, оператор в случае чего будет вести съемку ареста в прямом эфире.
Он только не понял, что я сказала на даче у Александра Сергеевича. Ареста не будет.
Но он в любом случае не проиграет. Оператор будет показывать, что происходит, когда мы не даём себя арестовать.
Я чувствую себя главной героиней и главным режиссером будущего спектакля. Это мой позитив среди полной нашей безнадёги.
Естественно, мы едем в Калугу, на встречу с Савичевыми. Хвоста, вроде, нет. Но Ваня на всякий случай жмёт на всю железку. Надо оторваться так, чтобы не оставить Пряхину ни одного шанса.
Впереди очередной пост ДПС. Если с предыдущего поста пришел сигнал, что мы косим под иностранцев, нас тут ждут.
Останавливаемся у первого знака, в 800 метрах. Ни позади, ни впереди – ни одного съезда с шоссе. Нужно быстро решать, что делать. А что тут думать? Остаётся мой вариант – машину в кювет и – через поля – куда глаза глядят.
Нас нагоняет знакомый черный джип. Это опять он – «мицубиси паджеро».
Мужчина-комплект подходит к нам. Предлагает свои услуги. Он отвезёт нас туда, куда скажем. Я – согласна, а Ваня либо не верит, либо у него колики ревности.
У джипа копченые стекла, не видно, есть ли кто в салоне.
– Ребята, я один, – успокаивает Комплект.
Я начинаю терять терпение. Наконец, Ваня забирает из машины плащ грибника. Значит, всё-таки едем!
Мы едем! Комплект выступает – мы слушаем.
– Вы самые реальные ребята, каких я только знаю. Я старше вас лет на десять, но мне кажется, что я младше вас, потому что так себя вести, как вы ведёте, я лично не смогу. Я просто горжусь, что могу помочь вам.
Комплект просит, чтобы я сняла нас всех на его мобильник. Пожалуйста, мне не трудно. Он отдаёт нам свою аптечку. Мы отказываемся.
– Ребята, не дай бог, конечно, но – на всякий случай – возьмите! – настаивает он.
Я беру аптечку.
– Куда вас отвезти?
– В Калугу, если можно.
– Всего-то! А может, дальше?
– Нет, нам надо в Калугу.
Комплект даёт мне визитку. Пахоменко Валерий Степанович, генеральный директор агрофирмы. Если будут проблемы, он решит. Он будет просто рад что-то для нас сделать.
На прощанье он жмёт Ване руку:
– Ребята, берегите себя и знайте, что за вами очень много таких, как я. Эта беспредельная свобода для подонков – тоже вот где, – Пахоменко режет ребром ладони и горлу. – Даже если вас посадят, знайте: долго вы не просидите.
За нашим прощанием наблюдают Ольга и Игорь Савичевы на другой стороне площади перед администрацией. Я машу им.
Через минуту мы обнимаемся, словно родные. Оператор смотрит на меня влюбленными глазами.
Пряхин
Ситуация, которую нетрудно было предсказать. Мы гонимся за Ваней и Клавой – за нами гонятся калужские менты. Полный дурдом. Гера шизеет на глазах.
– Мы попали! – орёт он благим матом и бьёт при этом по рулю обеими руками.
Гнаться и при этом уходить от погони невозможно. Перед въездом в Калугу я велю Гера притормозить. Капитан выскакивает. Пока его подбирают кенты, мы отрываемся. С включенной сиреной проскакиваем пост ДПС. Ныряем в жилой квартал, дворами вылетаем на другую улицу. В городе уйти от погони намного легче.
Но я знаю: уже через несколько минут будут перекрыты практически все улицы. Мы бросаем машину ДПС и уходим на своих двоих. Короткоствольный автомат капитана прячу под курткой. Он мне ещё пригодится против Ваниного «стечкина».
– Ну, где их теперь искать? – ноет Гера.
Я ласково прошу его не кукситься. Сейчас посидим где-нибудь, подзаправимся, попьём пивка. Не надо отчаиваться. Пока мы на свободе, у нас теоретически есть все шансы не только узнать, где они, но и найти их. А теория с практикой лично у меня всегда дружат.
Александр Сергеевич Волнухин
Андрей первой просит высказаться Наталью Павлову. Знала ли она, что дочь попала в сексуальное рабство к Мартыну? Нет, не знала. Странно. Почему Клава не поделилась с родной матерью таким несчастьем?
– Потому, что знала: я этого так не оставлю, и в результате будет ещё хуже. Мартын мог просто убить, и Клаву и меня.
