– Теперь осторожнее. Расплывчатые ответы со мной не сработают. Скажи мне: где твой дом?
Упоминание Тилиана, конечно, не вариант, но напоминание об этом вызывает в памяти нежелательные образы. Я представляю, как король Жерар возводит подобную тюрьму в пределах своих границ, страх, голод и гнев его народа доходят до таких крайностей, что они следуют примеру Эрадайна и строят клетки, приказывают казнить. Какие бы опасения я ни испытывала при мысли о том, что земля Тилиана кишит магией, теперь я вижу, что будущее без магии, наполненное большим количеством подобных тюрем, было бы намного хуже.
– Мой дом был разрушен, – говорю я, останавливаясь на правде.
– И где он был? – спрашивает король. В его голосе появились стальные нотки.
Я вздергиваю подбородок, немного бросая вызов.
– Ничего не осталось, кроме грязи на твоей подошве.
Тень пробегает по его лицу вместе с малейшим намеком на триумф.
– Ты жил в Каэла-Ридж, – догадывается он. Когда я ничего ему не отвечаю, он лезет в карман и достает маленький квадратик смятого пергамента. Он разворачивает его, затем наклоняется вперед и подносит к моему лицу.
– Вы знаете эту женщину?
Никогда в своей жизни я не была так благодарна за годы, проведенные в замке Роанин, оттачивая свое стандартное выражение лица до полного отсутствия эмоций. Сейчас я рассматриваю крошечный портрет моей матери, как будто он ничего для меня не значит, даже когда я замечаю деталь, которая пронзает мое сердце насквозь: на ней корона.
– Она королевской крови? – спрашиваю я, чувствуя, как на меня наваливается тяжесть правды. Мои конечности, кажется, вот-вот закипят. Я рефлекторно сжимаю пальцы в поисках знакомого укола ногтей, впивающихся в ладони, достаточно сильного, чтобы боль отвлекла и сосредоточила меня. Но я разворачиваю их так же быстро. Кулаки сигнализируют об эмоциях.
– Отвечай на вопрос, – приказывает он, дружелюбная манера исчезает. – И она – ничто, ее больше нет. Она мертва.
Очевидно, он опустил этот факт в надежде добиться реакции. Но это не срабатывает; по крайней мере, не так, как он может видеть.
– Это было много лет назад, – честно говорю я. – Я ее не помню.
В комнате на короткое время воцаряется тишина.
– Вы убили ее? – не могу удержаться от этого вопроса, но стараюсь задать его как можно более нейтральным тоном.
Наверняка, это прозвучало не так убедительно, как хотелось бы, потому что легкая улыбка тронула уголки его рта. Он откидывается на спинку стула, вздергивая подбородок.
– Ее голова украшала ворота моего отца в течение многих недель. Как тебе такое?
Он говорит так, будто описывает погоду.
Когти. Пылающие. Острые. Грозятся вырваться на поверхность. Я направляю все свое внимание и волю на руки, заставляя втянуть когти обратно, контролируя их. Он не знает ни о рыси, ни о мыши, и я собираюсь оставить все как есть. Я должна сохранить это в тайне, если хочу иметь хоть какой-то шанс на побег. Это единственное, что может сыграть мне на руку.
– Кем она была для тебя? – король не прерывает зрительного контакта. Он ищет признания, давит на меня, чтобы я раскрыла связь, о которой он явно уже догадался. Мучает меня даже хуже, чем кулаки или оружие.
И у него получается. Я чувствую, как оковы вот-вот прорвутся, все мое тело напрягается до предела. Обрывки разговора с Уэсом встают на свои места с этими новыми сведениями: убитая жена Деймона, картины моей матери, корона. Отголосок ее внешности запечатлелся в чертах этого короля, этого человека, которого, несомненно, зовут Джоул.
У моей матери был еще один ребенок до нас. Моя мать была королевой. Мою мать убили.
И этот человек – мой единоутробный брат. Любимый правитель Эрадайна, королевства, основанного на том самом принципе, что никто с магией в крови никогда не должен занимать трон.
Меня захлестывает поток эмоций: удивление, боль и неподдельный гнев.
– Так вот почему твой отец убил ее? – спрашиваю я, прежде чем успеваю остановиться. – Чтобы сохранить твою тайну в безопасности?
Я перескочила через несколько моментов в разговоре, задавая этот вопрос, достаточно, чтобы я ожидала, что ему потребуется время для обработки. Однако в одно мгновение Джоул рывком поднял меня на ноги и ударил о стену с такой силой, что у меня отскочил затылок. Предплечье, прижатое к моей ключице, пугающе сильное, и я смотрю вниз на острие, впивающееся мне между ребер, чтобы обнаружить, что это нож.
– Что этот дурак Жерар пообещал тебе? – спрашивает он, его дыхание обжигает мое лицо. – Потому что, что бы это ни было, ваш заговор провалится. Не совершай ошибку, считая меня слабым.
В наступившей напряженной тишине я лихорадочно роюсь в памяти в поисках крупиц информации, которую Уэс рассказал мне о Джоуле, всего, что могло бы помочь мне выбраться из этого. Что-то о трудном детстве. Проблемы с его отцом, героем для своего народа. И тогда я понимаю.
– Жерар? – шепчу я, моя головная боль обжигает, как молнии.
Рот Джоула слегка кривится.
– Не играй со мной в дурака. в курсе, кто ты, я вижу это по твоему лицу. И я знаю, что твой дом в Тилиане. Вы путешествовали со старшим сыном Жерара, не так ли? – он хмурится. – Недружелюбный человек.
– Это потому, что он видит тебя насквозь, – выплевываю я.
– Хорошо, – говорит он с кривой улыбкой. – Наконец-то мы к чему-то пришли.
Я извиваюсь в его объятиях, но острие ножа только сильнее давит.
– Ты ничего не знаешь.
– Я знаю много.
Несколько прядей волос упали ему на лицо во время борьбы.
– Две недели назад я получил известие, что принц путешествовал с двумя оборотнями. Мой посол столкнулся с Королевской гвардией, которой было что сказать. И потом, конечно, была девушка, которая так удивительно походила на Мариэллу. Интересно, кто она такая, еще один незаконнорожденный ребенок от дорогой мамочки? – его голос немного срывается на словах, подавляя злобу. Я могу распознать тонкую печаль, угрожающую прорваться так же легко, как и моя собственная. – Знаешь, за две недели многое может случиться.
Я листаю страницы своей памяти с необузданным отчаянием, чувствуя, как мышиный мех теперь мягко ложится мне на спину. Две недели назад мы были в Гроуввуде. Эмиссар. Гостиница.
Один из королевских гвардейцев?
– То, что Жерар общается с одаренными, даже после условий, которые я ему изложил, меня не очень удивляет, – легкая улыбка омрачает его лицо. – Хотя я предупреждал его о последствиях.
Скажи что-нибудь, умоляет меня мой разум. Но я действительно не знаю, как этого избежать. После ультиматума Джоула действия короля Жерара равносильны пощечине. Нам было приказано не дать Джоулу узнать об этом, но вместо этого мы вынудили его действовать. А вернувшись в Тилиан, король Жерар и его советники посчитают, что у нас еще есть время.
