— Я готов, — я позволил себе улыбку и легкий кивок, благодаря отца за признание.
Плечи Ричарда Ротиса едва дрогнули.
— Да пребудет с тобой Ортис, сынок.
Я вышел из кабинета окрыленный. Все-таки чтобы ни говорили о силе любви, идти против своих родных очень тяжело. И я благодарен отцу за поддержку, сейчас, как никогда, она очень важна.
Вчера юбка ушла вместе с наживкой. Большой прокол! Мало того, что Мэд мне шею намылит за потерю своей переносной копилки (деньги-то я верну!), так еще и такая зацепка для Райяна.
Порыв ветра врезался в дверь прежде, чем в нее постучали. Похоже, кое-кто не в духе! Но он даже не представляет, в какой злости мариновался я со вчерашнего вечера.
Тихий обманчивый стук кончиком пальца, и ветер, что заставляет все стекла в доме дрожать.
Я показал знак рукой дворецкому открыть, а сам сел в гостинной на диван. Служанка тенью встала у стены, готовая принимать распоряжения по обслуживанию гостей.
— Лорд Райян Рендольф! — объявил дворецкий, но не успел распахнуть двери гостинной, как ветер расшвырял двойные створки в стороны.
Злющий представитель древнего рода вошел в просторный зал, нашел меня глазами и сощурил один глаз.
— Доброго дня, лорд Рендольф, — я встал. — Чем обязан? Думал, после вчерашнего бала все будут до вечера отсыпаться. Неотложные политические дела привели вас?
Юбка с грохотом звякнула о стеклянный стол, и я едва удержал руки при себе, чтобы тут же не забрать ее. Тщательно удерживая маску дружелюбия, спросил:
— Какое-то особое задание?
— Почему вы не поздравляете меня с обретением седьмого уровня ветра? — вдруг спросил Райян. — Все поздравляют.
— Простите мою невнимательность. Я только встал, — Я посмотрел на двери и понимающе кивнул. — Не связал это порыв с вашей силой, простите. Поздравляю с обретением седьмого уровня!
— Никакого удивления, — хмыкнул вдруг лорд Рендольф, и я про себя признал, что да, надо было тут же кинуться с расспросами, где же он потерял имби.
Но его имби — это моя Мэд. Даже думать о них вместе не хочу. Но ответить надо, так что:
— Политиков учат не сувать нос в личные дела других, пока это не нужно использовать в пользу.
— Вот как, — Райян сел на соседний диван. — Так что же вы сунули?
Ошибаешься, придурок! Это ты сунул свой драконий хвост куда не надо!
Я наклонился над юбкой и потрогал ее, понимая, что сейчас могу не контролировать лицо и взгляд. Несколько секунд передышки в изучении юбки мне дали возможность взять себя в руки.
— Интересная вещица, но я пока не могу понять цели вашего визита.
— Вчера на балу я потерял свою ибми.
— Сочувствую.
— Правда?
— Конечно. С другой стороны, тогда бы вы не открыли седьмой уровень.
— Почему не дополняете, что я все равно найду имби? Мне так все говорят.
Потому что ты ее не найдешь, идиот! Уж я-то позабочусь.
Вместо этого я сказал:
— Разве вы любите слушать очевидные вещи?
Райян упер локти в колени и подался вперед, рассматривая юбку.
— Меня попытались обмануть наживкой с этой юбкой. Дама, внешне похожая на мою имби, говорит, что купила эту штуку с рук у торговца.
— Хотите, чтобы я подключил связи и нашел торговца?
— Нет, — усмехнулся Райян. — Зачем? Она помнит и внешность этого торговца, и сумму, за которую купила эту юбку. И даже причину, зачем.
Я спокойно смотрел в глаза сопернику. Он не дождался моей реакции, продолжил:
— Вроде все гладко. Одно только не стыкуется — она надела ее на себя уже в конце вечера и не помнит, в чем пронесла на бал и где прятала.
Такую подробную установку я правда не успел сделать, но не думал, что ящер будет так глубоко копать.
— Думаю, здесь приложил руку кое-кто с ораторским даром, магией внушения и убеждения. А я знаю только один настолько сильный род, чтобы мог такое сделать и так быстро, — Райян посмотрел на меня, и его зрачки вертикально вытянулись. По гостинной понеслись крохотные смерчи, стягивая с полок фигурки и вазы.
— Где моя имби, Шэн? — перестал выкать и любезничать он.
Мэд
Деньги не тянут — искренне считала я, поэтому чувствовала себя без юбки-копилки ужасно непривычно и финансово неустойчиво. Можно сказать, мучилась моральными муками невесомости моей мечты.
Шли часы, а Шэна с моими деньгами все не было, как и не было и Ллойда.
И если другу я верила, как себе, просто все больше хотела намылить ему шею, то насчет родной кровинушки переживала.
В какую авантюру снова влип мой братец? Вроде четверо детей давно должны были его заземлить, так нет — летает невесть где! Вкладывается вечно в непонятные идеи: то пытается запустить производство недымящих сигар, то очков без стекол, то сузающих фигуру зеркал. Он прогорал снова и снова, и вот сейчас, похоже, вляпался в очередную авантюру, раз даже домой не появился.
— Ты куда? — мама перекрыла мне выход.
— Искать Ллойда. Ханни переживает, а от нервов ей только хуже. В этот момент в первую очередь он должен быть рядом, а не мы. Не находишь, мам?
Анна-Мария Веджвуд с сомнением посмотрела сверток в моих руках.
— А это что?
— Платье.
— Ллойда в него запихнешь?
— Не влезет. А платье продам.
Мамины глаза тут же превратились в две щелки:
— Продашь?
— Да. Я знаю, что папа потратил вчера на лекарства для Ханни все сбережения. Нам нужны деньги, — казалось, я говорила очевидное.
— Мэделин, я знаю твой непреклонный характер еще с момента, как ты появилась в моем животе. Если тебе не нравилось, что я ем, ты могла пинками отбить мой аппетит. Если слышала голос отца, то прыгала в животе так, что мне казалось ты вылезешь пообщаться. Ты даже на этот свет появилась раньше на месяц и абсолютно здоровой, только потому, что так решила. Поэтому не ври мне. Ты бы никогда не продала платье, которое тебе купил Шэн, даже если бы вся семья ела листья с деревьев. Ты бы втихаря размножила мой кактус и продавала на ярмарке, как уже было в десять лет. Ты бы нашла способ заработать, но не стала трогать платье. Мэд! В чем дело? Чье это платье?
Проклятье, а мать действительно меня знает. Все именно так, как она говорит. Я бы вернула платье Шэну, но никогда не нажилась бы за его счет.
— Я иду вернуть его, — соврала я.
И тут же заработала полный недоверия взгляд.
— Думала, ты ругать будешь, что встречусь с Шэном. Только же пустила розовый куст под нож, показывая, как на меня зла, — добавила я, и лицо матери немного расслабилось.
