Папа всегда говорил, что если не справляешься с ситуацией и не знаешь, как быть, то нужно подумать о самом плохом развитии ситуации и придумать план действий.
Что может случиться самого худшего со мной при покупке? Конечно же, если я потеряю все деньги.
Но что будет, случись это? Да, я безумно расстроюсь. Но я смогу заработать еще для семьи, а о моей неудаче родственники не узнают. Для них ничего не изменится, только для меня. Если я потеряю заповедник Драко, то я всегда смогу открыть другой. И пусть и не на древних землях, но все же смогу! Я не потеряю свою мечту.
Но я не могу не попробовать. Вот о чем я точно буду жалеть — о неосуществленной попытке. Буду всю жизнь гадать о том, что было бы, риски я.
— Я готова! — решительно крикнула я, боясь, что зеленая жаба расчетливости протянет ко мне лапки и не даст вымолвить ни слова.
— Пошли! — тут же появился передо мной Харрис уже переодетый и причесанный. Мокрые брови и ресницы говорили о том, что он только что смыл с себя паутину.
Он протянул руки, готовый забрать мои миди, и я как можно быстрее оторвала их от сердца. Получив мешочек, он звякнул ими в воздухе и со знанием дела сказал:
— Одной монеты не хватает.
И дырочку показал, а потом на пол, туда, где сверкала одинокая миди.
Стоило деньгам перекочевать в чужие руки, как я почувствовала не пустоту, а предвкушение. Еще никогда я не был атак близка к своей задумке.
Пока мы шли до земли древних, поднялся сильный ветер.
— Опять рыщет, — себе под нос буркнул Харрис.
— Что?
— Погода, говорю, хорошая. Летная такая, — засмеялся мужчина, и я покосилась на него с большим сомнением.
— А что за тест? Расскажите поподробней, пожалуйста, — попросила я, желая провести время с пользой.
— Легкий. От тебя ничего не требуется, просто быть собой, — ответил Харрис скучающим тоном, а потом задумчиво пробормотал: — Сколько я его уже им владею? Не буду платить налог? А отступные? Может, стоило поставить цену выше?
Если он хотел так заставить меня испуганно замолчать, то у него это получилось. Всю оставшуюся дорогу мы шли молча.
Перекошенные ворота вросли в землю на полметра, но мы все равно почему-то остановились у них.
— Что стоишь? — вдруг повернулся ко мне Харрис.
— А что я должна? — я посмотрела, как кованая ограда на полметра ушла под землю.
— Распоряжаться хозяйством!
— Так это еще не мое…
— Если даже зайти не сможешь, то как управлять будешь?
— Давайте обойдем справа, там есть лаз…
— Какая хозяйка через лаз ходит? Ты должна войти в свои будущие владения только через главный вход.
Я еще раз посмотрела на распашные ворота, них которых был погребен песками времени. Он что хочет, чтобы я их откопала?
— Я не уверена, что петли не проржавели, — я подошла к ним и с удивлением увидела, что они практически в идеальном состоянии.
Так это тот самый тест? Откопать ворота? Да запросто.
Лопаты, правда, нет. И купить негде — до ближайшей лавки полчаса ходьбы, а Харрис не похож на того, кто готов ждать.
— Я пойду с другой стороны объявление сниму! — сказал мужчина, и потом он споткнулся и ругнулся сквозь зубы: — Ну тут и бардак!
А споткнулся он о сломанную в черенке лопату.
Как совпало! Настолько, что я подозрительно посмотрела на Харриса, который пошел в обход срывать объявление.
Ну очень подозрительно! Неужели, он знает о моем даре?
— Так я же еще тест не прошла, а вы уже объявления снимать будете? — подозрительно спросила я.
Мама всегда повторяла, что с нашим даром нужно быть очень осторожной. Что, если он хочет меня поймать и сдать королю?
— Ты против? Передумала брать заповедник? Ну так предупреждаю — денег не верну.
— Идите, снимайте объявление.
Все равно не смогу сейчас отступить. Рисковать, так по крупному.
И только Харрис скрылся за углом, я наклонилась к сломанной лопате. Надо же, и кусок веревки рядом, словно все для меня готовили.
Теперь я была практически уверена, что Харрис знает о моем даре. Но что теперь — сдаст или прикроет?
Что, если здесь засада, а он собирает доказательства?
Нет, стоп. Если бы он захотел, он бы собрал свидетелей с черного рынка, где я продавала товары. Уж с его-то связями он бы нашел тех, кто дал показания. Значит, и прятаться было уже бесполезно. Он хотел, чтобы я починила лопату и откопала ворота, даже сам ушел, чтобы не мешать.
Похоже, пришла пора узнать, враг он мне или друг.
Я соединила сломанное древко, обвила веревкой и завязала тугой узел. И стоило мне закончить, как лопата завибрировала в руках, а потом и вовсе обзавелась глазами. Хорошо, что не ртом!
— Привет! Я твоя хозяйка, и мне очень нужна твоя помощь.
Лопатка с готовностью выпрыгнула из рук и вошла в землю.
— Не здесь. Нужно откопать ворота.
И не успела я закончить фразу, как маленькая старательница вовсю орудовала у преграды. Ловко раскидывая землю по обе стороны, спустя минуту лопата выкопала большое углубление у ворот, чтобы осевшие в землю от времени створки спокойно открывались.
— Да ты умница! — восхитилась я. — Спасибо большое!
— Вот это да! — появился из-за угла Харрис, держа в руках порванный листок. — Какая ты быстрая!
Я посмотрела на лопатку, которая тут же упала на землю и прикинулась обычной. Забирать ее заслуги я не собиралась, поэтому лишь улыбнулась.
— Я прошла тест?
— Так мы еще даже не вошли. Он там, твой тест, — Харрис сложил в несколько раз листок бумаги и убрал в карман. — За мной!
Я прихватила с собой лопату, встала у ворот заповедника и подняла голову, представляя арку с названием “Драко”. Резную, с крупными буквами, через которые будут проходить лучи заходящего солнца. Стало так волнительно, словно я собиралась выступить перед публикой. Каждый шаг, что я делала за Харрисом, отдавал внутри трепетом.
Густые кустарники боролись с вьюном по обе стороны от входа. Сорняки давно пробились сквозь большие плоские камни, которыми была раньше вымощена подъездная аллея. Только наступая, я чувствовала их под ногами, разглядеть же их было невозможно.
В подол платья вцеплялись колючки, ветки старались потрогать волосы. Создавалось ощущение, что вся растительность тянется ко мне, знакомясь, а вот к Харрису не проявляет никакого внимания.
Впереди замаячил дом. Вся крыша и одна сторона увиты гроздями сочного винограда, который ели птицы и пели. Странно, но я ни разу не слышала их пение, сколько бы раз не проникала в заповедник. И дома этого не видела.
