Валентина быстро добралась до сорок третьей квартиры и позвонила в дверь. Не важно, если Катерина и не откроет, можно поговорить с ней и через закрытую дверь.
Валентина позвонила в дверь и замерла. Тишина.
«Неужели дома никого нет?»
Она почему-то была уверена в том, что сегодня обязательно встретится с Катериной и с Игнатом, поэтому вновь нажала на кнопку звонка и даже зачем-то постучала в дверь кулаком. В квартире Игната была тишина, зато приоткрылась дверь соседей.
– И чего вы тарабаните! – Заспанная пожилая женщина недовольно сморщила лицо. – Наталья Ивановна на рынок ушла за салом, не вернулась еще, значит. Чего стучать-то? Люди отдыхают, спят, а вы, женщина, им мешаете!
– Да я к Катерине! – Валя подошла к соседке. – Вы не знаете, где она? Или Игнат?
– А вы кто такая? – подозрительно прищурилась старуха.
Теперь она вся показалась из-за двери. Большая и рыхлая, в грязном ситцевом халате и стоптанных домашних тапках на босу ногу. – А то ходят тут всякие…
– Я? – От такого напора Валентина даже растерялась. – Я? Я Катина бывшая пациентка. Я лежала у нее в больнице, а теперь мы с ней общаемся. Она замечательная девушка, и муж у нее хороший.
– Игнат-то? – переспросила соседка. – Ну, больно уж он старый, а так ничего мужик. Так Катерина не живет здесь больше, она сюда маму свою поселила, Наталью Ивановну. Неужели она вас не предупредила?
– Так я номер сотового телефона сменила! – соврала Валентина. – Я и забыла совсем! Как она меня предупредить-то смогла бы? Значит, Катюша с мамой квартирами поменялись? А почему? Ей вроде бы здесь все нравилось.
– Так это ж квартира Игната, мужа Катерины, – разоткровенничалась соседка. – Но после того как к нему бывшая жена приехала прямо сюда, а она, говорят, душевнобольная, он сам настоял, чтобы квартирами с Натальей Ивановной поменяться. Игнат ужасно боится, что его бывшая ребенку вред причинит. Вы бывшую-то Игната не знаете?
– К счастью, не знаю, – совершенно серьезно ответила Валя. – Мне повезло.
– Да и я ее живьем-то не видела! – с горечью отозвалась соседка. – Наталья Ивановна фото мне показывала, такая стерва! Белобрысая, ухоженная такая, лицо размалеванное! Жила как сыр в масле, а потом, говорят, пить начала. Ну, и на почве пьянки голова-то у нее и поехала!
– Да вы что? – Валентина наигранно удивилась. – Бывают же такие стервы!
– Да, бывают, – нахмурилась соседка. – Что-то я с вами разговорилась не к добру. Наталью-то сама дождешься или передать чего?
– Записку для Катерины передайте! – спохватилась Валентина. – У вас ручка или карандаш есть?
– Сейчас вынесу!
Соседка захлопнула дверь, и Валентина осталась на площадке одна. Она оперлась о перила и вздохнула: «Значит, Игнат поменялся с тещей квартирами! Господи, до какой степени он меня боится!»
– Держи! – Соседка протянула Валентине карандаш и клочок газеты. – Пиши, да я передам Наталье-то.
– Спасибо. – Валентина взяла карандаш. – У меня бумага есть.
Она присела на корточки, вытащила из сумочки записную книжку и, вырвав из нее лист, начала писать:
«Катя и Игнат! Простите меня за все. Валентина. Дай Бог вам счастья и здоровья!»
Потом свернула записку в четыре раза и отдала ее соседке.
– Это все? – удивилась старуха. – Что-то ты мало написала.
– Зато по существу! – Валя протянула ей карандаш. – Ну, я пошла.
– Подожди. – Соседка колебалась, но любопытство, видимо, взяло вверх. – Ты говоришь, в больнице у Катерины лежала, да и вид-то у тебя, если честно, нездоровый. Чем болеешь-то?
Валентина улыбнулась и просто ответила:
– Рак у меня. Рак груди.
– Господи! – перекрестилась старуха. – Серьезно? Я и смотрю, ты словно одной ногой в могиле, я такие вещи за версту чувствую.
– Да я, похоже, там уже двумя ногами. – Валентина улыбнулась и пошла вниз. – Прощайте!
Соседка молча захлопнула дверь. Валентина вышла из подъезда и медленно пошла домой. Надо было собрать вещи, завтра рано утром она уезжала в Китай, в провинцию Шаньси. Там есть одна знахарка, которая, говорят, творит чудеса. У Валентины как раз еще оставались деньги, на которые можно было попробовать и этот метод лечения.
Возвращаться в больницу и тихо умирать, как растение, Валентина не хотела. Она приняла решение и больше не сомневалась ни минуты.
6
Марию на этот раз довольно долго держали в коридоре, и она успела основательно изучить каждый кусочек зеленой стены. Штукатурка местами отвалилась, обнажая старую белую краску. Как раз напротив Машиного лица шла длинная и глубокая трещина, несколько раз замазанная шпаклевкой и от этого ставшая еще заметнее. Маша вздохнула и посмотрела в сторону двери. За этой дверью шло судебное заседание, рассматривалось дело Романа Екимова, и Мария была главной свидетельницей.
Машу до сих пор одолевали сомнения, но сейчас отступать было поздно. Теперь сказать: «Извините, я все перепутала», было невозможно. Есть такая статья «Заведомо ложные свидетельские показания», и из свидетеля в обвиняемого Мария переходить не собиралась. Рядом сидела странная парочка – мужчина неопределенного возраста и молодая женщина в ярком, аляповатом пальто.
– Это ты, гад, нас до такой жизни довел! – всхлипнула женщина и замахнулась на мужичка. – Алкаш, всю жизнь мне испортил!
– Стерва, – с тоской в голосе произнес несчастный. – Да я и пить-то начал, чтобы рожу твою поганую не видеть!
– Ах ты! – Женщина толкнула мужичка в плечо, он дернулся и в свою очередь толкнул Марию.
– Нет, с меня хватит!
Маша встала и отошла подальше.
– Васильева Мария. – Дверь распахнулась, и ее вызвали в зал. – Проходите!
Маша на негнущихся ногах вошла в зал и огляделась. Роман сидел на скамейке сбоку, низко опустив голову и сцепив руки в замок. Мария подошла к судье и ответила на пару вопросов, на которые отвечала уже сто раз.
Когда Машу отпустили, она еще раз взглянула на Романа, а он внезапно поднял голову – их глаза встретились. Мария вздрогнула и замерла: лицо Романа было словно один большой синяк, левый глаз заплыл, а на правом красовался огромный кровоподтек. И этот единственный глаз смотрел на Машу с такой тоской, что у нее оборвалось сердце. Маша вышла из зала суда и разревелась. Ей было так жаль Екимова, что и словами не передать. Странной, воинственной парочки в коридоре уже не было, Маша села на скамейку, обхватила голову руками.
– Что же я наделала! Что же я натворила! – совсем по-деревенски заскулила Мария. Она причитала до тех пор, пока ее не вывела на улицу охрана.
Она с трудом добралась до квартиры Леры, открыла дверь своим ключом и сразу же, не раздеваясь, ушла в ванную.
