Когда за часовщиком пришли, было уже утро. Лучи света, пробивавшиеся через окно с улицы, прогнали темноту, сменив ее на сумрак. Пленники еще спали, когда два здоровенных стражника ворвались в камеру и ринулись в сторону Хрона. Схватив еще полусонного часовщика за руки, они грубо стащили его с кровати и поволокли за собой. Хрон не издал ни звука, а только пристально смотрел на Феликса, видимо, прощаясь с ним навсегда. «Наверное, скоро и моя очередь, – невесело подумал мальчик, когда вся процессия скрылась за дверью. – Зря Хрон отдал мне свои часы. Сигизмунд навряд ли оставит меня в живых…» Феликс на минуту представил себя на месте часовщика и содрогнулся.
Чтобы хоть как-то отвлечься, мальчик достал часы, переданные ему ночью Хроном, и снова поднес их к глазам. При дневном свете они были уже не такими гладкими, как показались ночью. На верхней крышке часов красовалась змея: Феликс явственно различил ее глаза с желто-зелеными камнями и высунутый из пасти язык. Тут же вспомнилась дочь часовщика Лика с ее змеиными глазами и раздвоенным языком.
Феликс еще немного покрутил часы в руках, но, больше не заметив ничего интересного, сунул их обратно в карман. Мысли вернулись к Хрону. Феликс посмотрел на кровать, где еще недавно лежал часовщик, и сердце его тоскливо заныло. «Что они с ним сделали? – подумал он про стражников. – Когда прийдут за мной?» Мальчик бросил взгляд на дверь и прислушался к звукам в коридоре. Но пока там было тихо, и он приободрился.
От нечего делать Феликс поискал глазами паука, висевшего над кроватью Хрона, и увидел, что тот снова спустился вниз и, как показалось мальчику, с интересом смотрит на него. Феликс мысленно назвал паука Робертом и от скуки принялся с ним говорить.
– Понимаешь, Роберт, – сказал он пауку, – я остался совсем один… И кто знает, выберусь ли я отсюда. Догадайся, чего бы мне сейчас больше всего хотелось? – спросил он и сам же ответил на свой вопрос: – Знать наверняка, что Алиса жива и у нее все в порядке…
Феликс заметил, что к пауку присоединилась еще одна слушательница, и замолчал. Это была непонятно откуда взявшаяся серая крыса с черными блестящими глазками-бусинками на острой мордочке и белым брюшком. Крыса сначала пару раз пробежалась по камере, видимо, в поисках остатков пищи и, не найдя ничего подходящего, уселась напротив мальчика. К тому времени Феликс уже поднялся и, свесив ноги, сидел на кровати, внимательно наблюдая за гостьей.
– А ты будешь Клякса, – обратился он к крысе, когда она наконец замерла, стоя перед ним на задних лапках. – Ну, что смотришь? Есть хочешь? Можешь не стараться, здесь для тебя ничего нет…
Крыса, склонив набок голову, вполне осмысленно смотрела на него снизу своими глазками-бусинками. Вдруг на ее груди что-то блеснуло, и Феликс уставился туда во все глаза.
– Что это у тебя там? – пробормотал мальчик, спрыгнул с кровати и присел перед серой гостьей на корточки.
Каково же было его удивление, когда он обнаружил на шее Кляксы маленький, размером с монету, медальон. Феликс осторожно, чтобы не спугнуть крысу, протянул к нему руки и открыл его. Тут же из медальона на пол выпала записка, скрученная в маленькую плотную трубочку.
Феликс поднял ее, расправил и поднес к свету, струившемуся из окна. «Сегодня ночью», – прочитал он клочке бумаги, который тут же превратился в пыль, словно его никогда и не было. «Что бы это значило?» – подумал Феликс, недоуменно глядя на свои ладони, в которых только что растаяла записка, а потом перевел взгляд на крысу. Она, стоя на задних лапках, с интересом наблюдала за ним. Мальчик снова опустился перед ней на корточки, потрогал медальон на шее и спросил зверька: «Это же все происходит по-настоящему?» Клякса что-то пискнула в ответ. От неожиданности Феликс вздрогнул и чуть не свалился на пол. «Ничего себе», – подумал он, поднялся с корточек и снова сел на кровать. Когда же он опять посмотрел на крысу, ее уже нигде не было. Она исчезла так же внезапно, как и появилась.
Феликс улегся на постель, закинул руки за голову и стал с нетерпением ждать прихода ночи. Записка, словно ветер, сдула с него тоску и уныние, и он начал даже что-то напевать себе под нос. В это время Роберт по потолку перебрался уже к кровати мальчика и повис на паутине перед самым его носом, но Феликс уже не замечал его. «Что же такое должно произойти ночью?» – одновременно со страхом и любопытством думал он.
День тянулся медленно, но и он в конце концов завершился. Наступил вечер, в камере стало темно, и Феликс с трудом сдерживал нетерпение. Наконец, в полночь дверь скрипнула, и мальчик, вымотанный долгим напряжением, как ужаленный вскочил с кровати. На пороге камеры он увидел стражника, точно такого же, каких он видел утром, в шлеме и доспехах. Почему-то в этот момент он напомнил Феликсу рыцаря с картинки из учебника истории. Прямо с порога стражник, не произнеся ни слова, махнул рукой, словно приглашая мальчика следовать за ним, повернулся и пошел прочь от камеры. Феликс соскочил с кровати и тоже молча последовал за ним.
Они осторожно друг за другом прошли мимо стражников, спящих в коридоре, и вышли на улицу. Там было темно и совсем ничего не видно: только силуэт рыцаря, шагающего впереди, позволял Феликсу не сбиться с пути. Вдруг ночную тишину нарушило чье-то тихое рычание, доносившееся, как показалось мальчику, откуда-то из-под земли. Потом оно на какое-то время прекратилось, уступая место громкому чавканью, будто кто-то невидимый в ночи терзал кусок мяса. Затем рычание возобновилось вновь.
– Что это? – испуганно прошептал Феликс, вслушиваясь в странные звуки.
– Это меркулы, – коротко ответил рыцарь и, не оборачиваясь, проследовал дальше.
Они прошли еще с десяток метров и, наконец, оказались перед каменной оградой, окружавшей Алькатос со всех сторон. Человек в латах отпер едва заметную дверь в заборе, – судя по всему, это был потайной ход, – и они выбрались за пределы тюрьмы. Здесь рыцарь остановился, и Феликс тоже застыл рядом с ним, ожидая, что будет дальше.
– Иди прямо к морю и никуда не сворачивай, – сказал рыцарь и показал рукой на водную гладь, поблескивающую в сотне метров от них, – там у берега тебя ждет лодка. Это все, что я могу для тебя сделать.
– Но куда же мне плыть? – растерялся Феликс, со страхом глядя на бескрайнее водное пространство, окружавшее тюрьму. – Я совсем не вижу берега…
– Там вдали горит огонек. Это маяк, – сказал рыцарь, и мальчик, присмотревшись, увидел мерцающую вдалеке звездочку. – Он приведет тебя прямо к Марлину. Поверь, другого шанса у тебя не будет. Или ты хочешь повторить участь часовщика? – Феликс яростно замотал головой. – Тогда поторопись, стража скоро проснется…
– Кто вы? – тихо спросил Феликс, вглядываясь в лицо, скрытое за шлемом. – Почему вы мне помогаете?
Наступило молчание – видимо, рыцарь не хотел или боялся открывать свое имя.
– Ну, не желаете говорить, и не надо, – сказал Феликс и уже было двинулся к лодке, но стражник остановил его.
– Я отец Марка, – сказал он. – Ты помнишь мальчика со сломанным носом?
