– Никите Ивановичу наше особенное!
Хозяин пристально вгляделся в подошедшего и также заулыбался в ответ:
– И тебе, Семен, здорову быть. Ну, чем тебя потчевать прикажешь? За гривенник налить, что ль?
– Сыпь за гривенник, – согласился посетитель.
Хозяин наклонился, из-под прилавка достал большой фаянсовый чайник, в котором держал водку для «мелкого потребления», и, наполнив стакан, толкнул его клиенту. Тот выпил, резко выдохнул и вновь обратился к хозяину:
– Дай ты, братец, мне пока что полбутылки с красной головкой да огурчиков солененьких парочку! Да снеси все на ту половину и никого из чужих туда не пускай! Надо мне здесь с человеком повидаться.
Никитка Рыжий понимающе кивнул и пропустил гостя в маленькую комнату позади буфетной стойки. Сам же на полминуты задержался, исполняя неприхотливый заказ, который принес вскоре. Выйдя из комнатушки в зал, он плотно притворил за собой дверь и вновь заскучал за стойкой в ожидании следующего посетителя.
Новый гость не заставил себя ждать и шагнул с улицы в самом скором времени. Глядя на него, хозяин с легким удивлением приподнял вверх рыжие брови, но ничем другим своего удивления не выказал: гость хоть и был ему незнаком, а значит, объявился здесь впервые, но в остальном не слишком выделялся среди прочих случайных посетителей. Парнишка лет пятнадцати-шестнадцати пристукнул у порога сапогами, сбивая с них снег, там же, у порога, расстегнул овчинный тулупчик и шагнул к стойке, на ходу снимая картуз:
– Здравствуйте, дяденька! – поприветствовал он хозяина заведения.
– И тебе того же, – вполне добродушно ответил хозяин, без стеснения разглядывая пришедшего. Руки гостя, крупные и крепкие, были чисты, лишь кое-где под ногтями виднелись черные полоски; волосы коротко стрижены и расчесаны на прямой пробор с лампадным маслом, чтобы не топорщились. Но все равно топорщатся. Одет небогато, но вся одежда крепкая и чистая. Явно не из подмастерьев, скорее, у какого купца в помощниках служит. Вот и глаза не бегают туда-сюда, а смотрят прямо, уверенно.
– Чего заказывать станешь? – поинтересовался Никита Иванович, завершив свой осмотр.
– Да, может, чего и закажу, только сперва дозвольте вопрос задать.
– Спрашивай, – пожал плечами трактирщик.
– Дело у меня образовалось такое, что, боюсь, без вашей подмоги не обойтись.
– Небось, спер чего у хозяина и продать хочешь? – безо всякого укора спросил Никита Иванович. – Так это не по адресу.
– Как можно? – в тон ему без смущения ответил паренек. – Дело у меня чистое, хоть и необычное. Рассказать? Батюшка мой, царство ему небесное, в канцелярии при архиве служил. А как там ремонт и перестановки затеяли, принес в дом несколько коробок с выброшенными бумагами. Бумага для растопки вещь незаменимая. Я в тех бумагах поковырялся из чистого любопытства и кой-чего решил в огонь не бросать, а оставить для прочтения. Да и забыл о них. Не до того стало, а нужно было себя да мать кормить, потому как помер отец-то. А тут с полгода назад разговор услышал, что сейчас у богатых людей мода такая пошла – разные старинные штуковины да документы собирать. И платят порой за них немереные деньжищи. Вот я те отложенные, сохраненные бумаги просмотрел и пошел с одним таким документом к трактирщику Елсукову. Я у него порой по хозяйству помогал за поесть, а больше и чаще батюшку своего из его трактира вызволял, вот и свел знакомство и знал, что есть у него такие люди, что к разным вещам интерес имеют и готовы пусть небольшие деньги, но заплатить.
– Ну и что тебе Ресторатор ответил?
– Кто?
– Да Елсуков твой. Он все мечтал денег скопить да серьезную ресторацию открыть. Как напьется, так спасу нет от его прожектов. Вот его и прозвали Ресторатором.
– А-а-а! Долго рассказывать, потому как много чего он наговорить мне успел. А если совсем коротко сказать, то упросил я его, нашел он мне покупателя. Сводить меня с ним не стал, но продать, о чем я просил, – продал.
– И какую цену дал? – проявил искрений интерес Никитка Рыжий.
– Двадцать рублей! И я так полагаю, что себе он и того больше хапнул. Да мне и двадцати рублей не дал бы, ежели бы я не намекнул, что имею про запас более ценные экземпляры.
– Ну, то, что себе он большую часть хапнул, – это дело известное. Честности в нем никогда не было замечено, – вздохнул Никитка Рыжий с таким видом, будто сам был безукоризненно чист. – А ты, стало быть, после его смерти решил ко мне обратиться?
– Так к кому еще, если никого другого я знать не знаю, кто бы помочь мог. Вот только про вас и слышал.
– И то верно, откуда тебе, ветошному
[24]
, в курсе таких дел пребывать?
– Так я в блатные и не лезу. Ветошный, так ветошный. Вы мне, дяденька, про дело мое ответьте.
– Обождать чуток придется ответа-то. Хочешь – завтра заглядывай, хочешь – садись за стол, чайку попей. Мне самому по такому нежданному делу совет нужен, а толковый человек скоро подойти должен. Так как?
– Я, пожалуй что, обожду.
– Чай подавать или чего погорячее?
– Чай, дяденька. От чего погорячее у моего батюшки удар случился, так я в ту сторону и смотреть не желаю.
– Твое дело, – равнодушно бросил ему хозяин и кивнул в сторону свободного столика. – Садись туда, чай я тебе принесу. А как придет мой человек, так все и обсудим. И мой процент тоже.
– Это мы с пониманием. Как же вам без своей выгоды?
С этими словами паренек отошел от стойки и сел за указанный столик. Хозяин принес ему чай в почти чистом стакане, а сам продолжал за ним присматривать. Сидел гость спокойно, по сторонам головой не вертел, прихлебывал горячий чай и закусывал его ситной булкой и куском колбасы, на нее положенным.
Тем временем посетителей прибавилось. Один из них прямиком прошел к столу, за которым сидел гость, нервно курящий уже невесть какую по счету папиросу. Разговор у них завязался тихий, лишь однажды пришедший повысил голос:
– Экий ты непонятливый! Я сказал, что фраера
[25]
подмочить надо, то есть напоить как следует, чтобы лыка не вязал. Можешь ли так соответствовать?
Собеседник его закивал головой, и разговор вновь стал неслышим. Да и хозяину пришлось нести заказ на «ту половину», где к Семену присоединился еще один посетитель. Вернувшись, он глянул на ходики, висевшие сбоку от стойки, пожал плечами в некотором недоумении, но тут же радостно развернулся на снова заскрипевшую дверь. Но радость его оказалась вовсе не уместной, потому что вместо долгожданного гостя на пороге появился полицейский пристав в сопровождении квартального надзирателя и трех низших чинов.
