Уайетт многозначительно кивнул. «Как раз это я и имел в виду! Я не всегда был верен своей философии. С моей стороны это больше похоже на… мастурбацию».
Вот почему, добавил Уайетт, он тоже разочаровался в хукап-культуре. Летом вместе со своим приятелем по старшей школе Бэй-Эриа он ходил по барам и тусовкам. В конце каждого вечера он всегда занимался сексом с одной из подруг этого парня — каждый раз с разной. Наконец, после того как Уайетт устроил пьяный секс втроем с двумя девушками, его друг не выдержал: «Я встречаюсь с тобой, чтобы весело провести время, а ты составил список всех моих подруг, чтобы отыметь их, а потом выбросить». Это было недалеко от истины, и это было больно слышать. «Я вдруг понял, что превращаюсь в козла, пусть и феминиста, — сказал Уайетт. — В парня, который говорит правильные слова, но все равно ужасно относится к женщинам. Очень неприятное чувство… — Уайетт осекся и долго молчал. — Знаете, — продолжил он тихо, — вначале это было потрясающе, а потом все изменилось, потому что я ничего не вкладываю в эти отношения и секс для меня ничего не значит. Потому что все эти девушки ничего для меня не значат. И, знаете, не буду врать. Мне это нравилось. Я думал, мне это подходит. Но теперь я сомневаюсь. Потому что… — он снова задумался, — потому что я способен на большее».
Как журналист, я не учу их жизни, не диктую обстоятельства, в которых молодые люди должны заниматься сексом. Моя задача — лишь описать контекст и проанализировать его влияние, чтобы они сделали осознанный выбор, а возможно, даже разрушили общепринятый шаблон. Если говорить о девушках, я пришла к выводу, что случайные связи показывают им, что они желанны (пусть и на один вечер), дают прилив адреналина, да и подругам есть что рассказать. Случайные связи редко приносят им хороший секс или помогают развивать навыки, необходимые для хорошего секса или эмоциональной близости. Выслушав десятки парней, я бы сказала о них то же самое, однако культура случайных связей предполагает, что парни, в отличие от девочек, лишены даже базовой способности любить, что они не могут и не должны признавать эмоциональную уязвимость — ни в себе, ни в других. В иных культурах парней оценивают намного выше. К примеру, сравним отношение семьи к подростковому сексу в Нидерландах и в Америке. Социолог Эми Шале пришла к выводу, что в Нидерландах родители считают мальчиков способными к эмоциональной связи и стремящимися к ней; американские родители, напротив, полагают, что парни «живут на гормонах» и им нужен только секс
[109]. Неудивительно, что, хотя большинство парней в обеих странах признались, что хотели бы сочетать любовь с желанием, только голландцы считают это нормальным. Американские же подростки уверены, что подобные мечты — их личный «заскок», не присущий их сверстникам. Однако масштабный опрос учащихся старшей школы показал, что парни в США эмоционально вкладываются в отношения не меньше девушек. Возможно, у парней меньше опыта и поддержки в умении развивать близкие отношения и меньше уверенности
[110].
Парни, с которыми я беседовала, чувствовали себя такими же одинокими в муках любви, как и в сексе, и были рады это обсудить. Двадцатилетний парень из университета Большой десятки встречался с одной девушкой в течение трех лет. Члены его братства, а также его отец уговаривали его бросить ее и наслаждаться разгульными вечеринками, пока есть время. «Отец говорит: “Я не собираюсь платить пятьдесят тысяч в год, если у тебя не будет секса”. Слышать от него такое неприятно. Я, конечно, уверен в своих решениях, но мне больно, что он не поддерживает меня».
Другой парень, первокурсник колледжа из Чикаго, поделился со мной, что ему не очень-то понравился секс с тремя девушками, которые у него были (и он потом игнорировал всех трех партнерш). Однако он не знал, каким еще способом продемонстрировать девушке свой интерес. «Дело в том, — сказал он, — что я никогда не смог бы позвать на свидание незнакомку. Это было бы странно».
Значит, спросила я, ему удобнее напиться, замутить с девушкой, которую он не знает, на танцах и, возможно, переспать с ней, чем пригласить кого-нибудь, кто ему действительно нравится, в кино?
«Да», — признался он смущенно. «А это не странно?» — спросила я. «Странно, конечно, — согласился он. — Я постоянно об этом думаю».
А вот монолог третьекурсника из Орегона: «У меня были две случайные связи в колледже, и обе вызвали у меня чувство опустошенности и подавленности. Понятия не имею, что мне дал этот опыт, кроме того, что я могу сказать: “Ну да, я с кем-то переспал”. Никаких открытий, никакого удовольствия или интимной близости, хотя именно это я и ценю. Ну и зачем все эти телодвижения, если в итоге остается только количество?»
Второкурсник из Лос-Анджелеса, один из самых сексуально активных ребят из тех, с кем я беседовала, долго молчал, когда я спросила о самом интимном действии, которое у него было, и наконец выдохнул почти с благоговением: «Держаться за руки».
КОГДА ГОД СПУСТЯ Я СНОВА ВСТРЕТИЛАСЬ С УАЙЕТТОМ, он был влюблен в девушку, с которой познакомился на интенсиве по танцам. «Она общительная, энергичная, компанейская, — восторгался он. — Такая страстная — прямо как я. Мы оба любим копать глубоко. Два сапога пара». — «Значит, — спросила я, — вы ходите вместе обедать?»
Он рассмеялся. Конечно, да. И ужинать тоже. И на свидания. «Секса нам тоже хватает, — добавил он, — но разница в том, что кроме секса есть эмоциональный вклад. Она единственный человек, с которым мне хочется обниматься и просто спать рядом или проводить всю ночь. Мы оба этого желали. Мы оба именно так строили отношения с самого начала. Если мы занимаемся сексом, то только с акцентом на настоящую близость, потому что для нас это важно».
Уайетт сказал, что к тому времени, как он познакомился со своей нынешней девушкой, он полностью разочаровался в «согласии» на случайную связь. Ему надоело относиться к партнершам как к безличным предметам, и он устал чувствовать себя таким же. «Да, я был для них игрушкой, — рассуждал он. — Но заниматься сексом с той, кого любишь, с девушкой, которая рада, что я, Уайетт, ее парень, а не просто тело, — это удивительно. Совсем другой мир».
Я была неожиданно тронута словами парней, которые говорили о любви. Особенно меня поразило, как они описывали своих партнерш. Вместо того чтобы отзываться о них как о комплекте частей тела (Уайетт ни разу даже не упомянул о внешности своей девушки), они отмечали характер, интеллект, личностные особенности, щедрость, чувство юмора, способности, таланты. Они с восторгом и уважением говорили о достижениях своих девушек — и даже светились от счастья. Они больше внимания уделяли сексуальному удовольствию партнерши, но также выражали больше удовлетворения собственным опытом: они чувствовали себя более спокойными, раскованными, доверчивыми и свободными. Отчасти это объясняется периодом влюбленности, когда в твоей жизни появляется новый человек, но также тем, что в настоящих отношениях молодые люди наполняют секс заботой и добротой, которых они избегают в случайных связях.
