Зейн очень удивился, когда в первую же неделю после поступления в колледж «под градусом» на вечеринке замутил с другим парнем. «Я подумал: “Не может быть! Я поцеловал парня!” — вспоминает он. — А потом я поцеловал еще нескольких!» Он начал называть себя бисексуалом. Хотя ему не хотелось быть одним из тех парней, которые использовали свою сексуальную идентичность как «промежуточный этап к тому, чтобы стать геем», к весне он точно знал правду: его влечет только к мужчинам.
Возможно, вам знакома эта история — про паренька из провинции, который рос «не похожим на других», переехал в большой город, вырвался на свободу, реализовал свои мечты и наконец-то понял, что в этой жизни все-таки можно быть счастливым. И в каком-то смысле вы будете правы. Но не совсем. Потому что это не 1980-й, не 1990-й и даже не 2000 год. Отношение к сексуальной ориентации и гендерной идентичности кардинально изменилось, если не на глобальном уровне, то точно в глухих южных городах — по крайней мере, в некоторых из них.
За несколько месяцев до встречи с Зейном я смотрела новую версию спектакля «Ангелы в Америке» по пьесе Пулитцеровского лауреата Тони Кушнера об эпидемии СПИДа и гомосексуалистах в Нью-Йорке 1980-х годов. В тот период я жила на Манхэттене и расплакалась, вспоминая своих друзей, умерших во время «чумы ХХ века». В те дни нужна была колоссальная смелость, чтобы признаться, пережить отвержение со стороны родителей и сообщества, дискриминацию со стороны работодателей; утратить право на брак и надежду завести детей. Я задумалась, какой стала бы жизнь моих гомосексуальных сверстников (мужчин и женщин), если бы они признались сейчас? Отношение к ним изменилось намного больше, чем можно было ожидать: в 2004 году, к примеру, только 31% американцев поддерживали однополые браки, а в 2019 году — уже 61%
[115]. Даже среди тех групп людей, которые традиционно выступают против гомосексуализма, толерантность растет: две трети католиков и более трети белых евангельских протестантов одобряют однополые браки
[116]. Парни, с которыми я беседовала, даже не помнили времена, когда свадьба двух людей одного пола была вне закона. Они выросли на таких сериалах, как «Хор», «Американская семейка» и «В Филадельфии всегда солнечно». С их помощью такие фильмы, как «Хорошо быть тихоней» и «С любовью, Саймон», заработали в прокате приличные суммы, а песня «Та же любовь» попала в чарты Billboard. В корпоративном мире генеральный директор Apple Тим Кук — открытый гей, как и (на момент написания книги) гендиректора Qantas, Burberry, DowDuPont и Lloyd’s of London. Теперь геи зарабатывают на 10% больше, чем гетеросексуалы с тем же образованием, опытом и резюме
[117]. В 2019 году Пит Буттиджич, мэр Саут-Бенда (штат Индиана) и бывший офицер военно-морской разведки США, стал первым в стране открытым геем — кандидатом в президенты. По мере роста толерантности средний возраст публичного признания упал с 25 до 16 лет, а многие совершают каминг-аут и раньше, причем при мощной общественной поддержке
[118]. К ЛГБТ+ принадлежат 20% миллениалов, прозванных «самым гейским поколением в истории»; более половины из них причисляют себя не к тому полу, с которым они родились
[119]. Среди поколения Z только две трети говорят, что они «строго гетеросексуалы», и рекордное число отрицает жесткое деление на два возможных варианта (гей/натурал, мужчина/женщина), называя себя более инклюзивным термином «квир»
[120]. Некоторые геи, с которыми я беседовала, были членами студенческих братств, некоторые транс-мальчики играли в мужских спортивных командах. Даже самые типичные гетеросексуалы неожиданно отказывались от своего «местоимения», когда я спрашивала, как они себя идентифицируют, хотя я имела в виду этническую, религиозную и сексуальную принадлежность, а не пол.
Жизнь меняется так стремительно, что иногда мы забываем: некоторые вещи остаются неизменными, особенно для тех, кому неловко говорить с таким репортером, как я. Подростки из ЛГБТ+ по-прежнему уязвимее своих сверстников-натуралов в том, что касается психических кризисов, злоупотребления наркотическими веществами, агрессии и оскорблений, жестокости в интимной жизни и сексуальных нападений, особенно когда их не поддерживает семья. С 2011 года 50%-й рост количества заболевших сифилисом и гонореей среди парней в возрасте от 15 до 19 лет оказывает колоссальное влияние на тех, кто занимается сексом с другими мужчинами
[121], кроме того, каждый пятый диагноз ВИЧ ставится парням со свободными взглядами; всего 49% регулярно пользуются презервативом
[122]. Афроамериканцы, мужчины с низким доходом и те, кто живет на Дальнем Юге США, больше всех рискуют не только инфицироваться ВИЧ, но и умереть от СПИДа даже в тех случаях, когда их жизнь можно спасти. Отчасти причина в том, что они боятся последствий, если обратятся за медицинской помощью
[123]. Принцип полного воздержания как основа «полового воспитания» (в шести штатах США запрещена «пропаганда гомосексуального образа жизни») лишь усиливает это клеймо, как и исключение сексуальной и гендерной диверсификации из многих якобы исчерпывающих программ по половому воспитанию. Замалчивание позволяет процветать небезопасным типам поведения и эксплуатации; лишает молодых людей поддержки и информации о том, как защититься от ВИЧ и других болезней, передающихся половым путем; маргинализирует подростков ЛГБТ+ среди сверстников
[124]. Это также подталкивает геев (даже больше, чем гетеросексуалов) к просмотру порнографии как к инструкции по сексуальному поведению. Порнография — единственная сфера, где секс между двумя мужчинами регулярно представляется, практикуется и одобряется. В этом смысле гей-порно больше поддерживает и освобождает, чем порно с актерами разного пола (или мейнстрим «лесбийского» порно, предназначенного исключительно для мужчин-гетеросексуалов). Все же по определению гей-порно лишь подтверждает запретную природу секса между двумя мужчинами. Оно также опирается на собственные стереотипы относительно расы, пола, маскулинности, возраста и фигуры и уделяет чрезмерное внимание анальному сексу (самый масштабный опрос показал, что всего 37% геев и бисексуалов в США занимались анальным сексом с последним партнером)
[125]. Достаточно взглянуть на самое популярное гей-видео на Pornhub, и мы увидим тревожную эротизацию «бэйрбэкинга» (незащищенного анального секса, то есть без презерватива), особенно в фантазиях с использованием дисбаланса власти, например приемный родитель / приемный ребенок или тренер / молодой спортсмен. Хотя влиянию порнографии на молодых геев уделяется намного меньше внимания, чем воздействию на их сверстников-натуралов, можно сказать, что данный жанр порнографии не поощряет гуманизацию, взаимное удовольствие и заботу между партнерами
[126]. Поскольку существует нехватка более реалистичного — не говоря уже о позитивном — изображения секса между двумя мужчинами в мейнстрим-медиа (среди исключений — независимые фильмы «Лунный свет», «Уик-энд» и, вероятно, «Жаркое американское лето»), ситуация тревожная.
