Хавьер вовсе не оправдывал поведение исключенных парней. Его интересовало другое. Что, если они были бы белыми, с богатыми и влиятельными родителями, оплатившими полную стоимость обучения? Дали бы им второй шанс? Оставили бы в школе, смягчили бы наказание? А что, если бы пострадавшие девушки не имели белых привилегий? Ответ ему неизвестен, да и мне тоже, хотя, как отметил Хавьер, ни одного белого парня не исключили за сексуальное правонарушение за все семь лет его учебы. Национальная статистика не делит правонарушителей по расовому признаку, однако факты говорят о том, что темнокожие мужчины в традиционно белых колледжах, а также иностранные студенты из Африки и Азии чаще других обвиняются в сексуальных правонарушениях, в их отношении чаще проводят официальное разбирательство
[154]. (В то же время цветные женщины становятся жертвами сексуального насилия чаще, чем белые, и реже сообщают об этом полиции. Кроме того, их словам реже верят.) Из такой статистики сложно сделать однозначные выводы. Ее легко могут исказить те, кто хочет перечеркнуть все достижения в борьбе с изнасилованиями в кампусах, поскольку таких людей заботит не избавление от предубеждений, а сохранение статуса кво. Возможно, белым девушкам, убежденным, что при обращении в полицию им поверят, проще обвинить цветных парней в правонарушениях. Однако Хавьер считает, что подобный дисбаланс создает образ черного дикаря, который насилует «невинных белых женщин». В истории полно примеров, когда темнокожих мужчин публично линчевала белая толпа якобы за то, что те намеренно порочили честь белых женщин. Пытки и убийство четырнадцатилетнего Эмметта Тилла, обвиненного (как оказалось, ложно) в том, что он свистнул вслед белой женщине, стимулировали движение за гражданские права темнокожих в 1960-х годах. Совсем недавно, в 2015 году, белый националист Дилан Руф убил девять афроамериканских прихожан в Южной Каролине. Потом он якобы заявил: «Вы насилуете наших женщин, и вы захватили нашу страну — убирайтесь вон». В 2018 году в Вашингтоне (округ Колумбия) сторонники превосходства белой расы включили «межрасовые изнасилования белых женщин» в длинный список инцидентов, нарушающих гражданские права европеоидного населения.
На протяжении многих десятилетий обвинения в изнасилованиях использовались как средство социального контроля афроамериканцев. Однако изнасилование само по себе — инструмент социального контроля всех женщин в любой точке мира. Так что феминистки, особенно белые, которые борются за серьезное отношение общества к сексуальным правонарушениям, вступают в прямой конфликт с темнокожими мужчинами. При этом темнокожие женщины попадают в невыносимое положение, поскольку хотят защитить репутацию мужчин своей расы, иногда даже в ущерб себе. Общенациональный опрос 2019 года показал, что 35% афроамериканок подверглись сексуальным домогательствам или нападениям за последние шесть месяцев, причем в большинстве случаев насильником был знакомый им человек
[155]. Даже совершенно очевидные дела о сексуальном насилии со стороны темнокожих мужчин отражают это напряжение внутри сообщества. После ареста Билла Косби в 2015 году по обвинению в противоправных действиях, совершенных десятки лет назад, за него вступились несколько известных темнокожих актрис и исполнителей: Вупи Голдберг, Филисия Рашад, Эм-Си Лайт, Азилия Бэнкс, Дейв Шаппелл. Они объявили обвинения в адрес Косби спланированной попыткой уничтожить наследие темнокожего человека, который поднялся слишком высоко
[156]. В заключительной части шестисерийного документального фильма «Жертвы Р. Келли» на телеканале Lifetime TV рэпер Чанс (Chance the Rapper) признался: «Я не воспринимал эти обвинения всерьез, потому что обвинителями выступали темнокожие женщины». Перед выходом сериала на экраны он написал в Twitter: «Те из нас, кто закрывал глаза на истории жертв этого человека или считал, что его подставила система (как часто происходит с темнокожими мужчинами), делали это в ущерб темнокожим женщинам и девушкам»
[157].
Роль, которую предрассудки сыграли в отчислении темнокожих ребят в школе Хавьера, сложно доказать, но даже намек на это нанес большой вред. Как афроамериканец, Хавьер и без того боялся, что рискует потерять перспективы на будущее, новые возможности, а то и жизнь, гуляя, разговаривая, делая покупки в магазине, показывая свой студенческий билет или просто существуя. Теперь же он не чувствовал себя в безопасности даже среди своих одноклассников. Все темнокожие парни, с которыми я беседовала в его старшей школе, высказали схожее мнение. Те из них, кто все-таки посещал вечеринки, как Эйдан, поклонник Лорин Хилл, признались, что стали бояться белых ребят, которые сидели с ними в одном классе уже не первый год. «Такое ощущение, что нужно постоянно быть начеку, не терять бдительности, — прокомментировал он, — потому что никогда не знаешь, кому доверять, и в любой момент можешь поплатиться жизнью. А когда появляется новая головная боль и ты видишь, что исключают только цветных парней… Это буквально сводит с ума. Ты постоянно на нервах и сомневаешься в каждом шаге. У меня твердые моральные принципы, они намертво вбиты мне в голову, и я не отступлю от них ни на йоту. Но все равно… Никогда не знаешь, что ждет впереди».
Подобно Хавьеру, Эйдан перестал ходить на вечеринки. Одна из причин — неизбежное пьянство.
«Как темнокожий мужчина, я считаю, что это настоящая угроза для моей жизни — быть в измененном состоянии, если я хочу замутить с девчонкой. Я ни на секунду не забываю об этом благодаря моей маме и тому, что я видел в старшей школе.
Не подумайте, что, когда я общаюсь с афроамериканками, я не так осторожен и не предпринимаю тех же мер, — добавил он. — Дело не в этом. Просто в этом случае девушка поймет, что я имею в виду, когда я спрошу: “Это можно? А это?” С белыми же девчонками все иначе, они нетерпеливые: “Давай, сделай же это. Хватит спрашивать!” Но от этого я еще больше нервничаю. Потому что, если действительно сделаю это, никто не знает, к чему все приведет».
Пора добавить красок
«Я все равно благодарен своей старшей школе, — сказал Хавьер. — С моей стороны было бы чудовищно высокомерно и несправедливо, если бы я думал иначе. Они хорошо подготовили меня к колледжу с точки зрения академических достижений и даже социальной жизни. Если бы я вернулся в прошлое, я бы все равно выбрал именно эту школу, а не какую-то другую. Это было… — Хавьер задумался и улыбнулся, — приятное время».
