Глава 8. Стать достойным мужчиной
В этой книге я рассказала вам о парнях, о том, как они себя воспринимают в плане маскулинности и секса, об их сомнениях, надеждах, периодических срывах и недостатках. Я рассказала о вреде, который они причинили другим людям из-за своей беспечности, безответственности, невежества или злого умысла. Иногда вред причиняли им самим. И, выслушав их истории, я задумалась: можно ли воспитать мальчиков так, чтобы из них получились достойные мужчины? Что нужно сделать, чтобы они воспринимали женщин и девочек как полноценных людей, достойных уважения, сопереживания и заботы в интимных отношениях? Как снизить уровень сексуального насилия, а когда правонарушения все же происходят, как добиться того, чтобы виновные понесли адекватное наказание? Что делать с такими парнями, как Лиам (глава 6), который боялся отвержения в случае, если признается в сексуальном проступке? Или Джексоном — старшеклассником, который, напившись, отправил своим друзьям фотографии девушки, занимавшейся с ним оральным сексом? Когда все узнали об этом, одноклассницы перестали с ним здороваться. А на выпускной церемонии они демонстративно скрестили руки на груди, не аплодировали, когда парень поднялся на сцену, и не позвали его отпраздновать окончание школы. Он был обижен, оскорблен, будто он жертва. А Трент, третьекурсник колледжа на Западном побережье, которого не приглашали на вечеринки после того, как кто-то добавил его имя в список сексуальных насильников кампуса? Он взял академический отпуск на целый семестр (не объяснив причину родителям) и засел за книги о феминизме, сексуальности и сексуальном насилии. Талантливый музыкант, он решил отказаться от выступлений, чтобы «дать место» женщинам и другим меньшинствам, которые мало представлены на сцене. Несмотря на это, в кампусе его встретили враждебно, и он не раз пытался покончить с собой. А Даррен, третьекурсник и член братства тоже из колледжа Западного побережья, который «облапошил» первокурсницу, тайно сняв презерватив? Отсутствие элементарных этических норм в сексе, изобличенное волной обвинений #MeToo, несомненно, закрепляется уже в раннем возрасте, и колледжи (а также старшие школы) не знают, как это исправить. Жертвы насилия не получают достаточной поддержки из-за школьной бюрократии; виновники несут наказание (хотя и не всегда), но считают себя обиженной стороной, так и не признав, сколько боли они причинили людям.
Это происходит, конечно же, только когда жертва подает официальную жалобу. Национальный опрос студентов двадцати семи кампусов показал: даже в самых жестоких случаях насильственного проникновения жертвы заявили всего о 28% инцидентов — и всего о 13% ситуаций, когда были без сознания
[190]. При этом матери парней, осужденных за сексуальные правонарушения, искренне верят, что их сыновья ни в чем не виноваты, считают суд некомпетентным и инициировали резонансный ответный удар в адрес программ против насилия. Их требования, однако, связаны не с какими-либо реформами и справедливыми преобразованиями, а с возвратом статус-кво. Одна женщина, сына которой исключили из колледжа за секс с девушкой, бывшей без сознания, жаловалась в интервью New York Times: «В мое время то, что происходит с этими девушками, никогда не считалось сексуальным насилием. Мы говорили: “Да, я сглупила и попала в неловкую ситуацию”»
[191]. (На это можно ответить: действительно, так и было, но, к счастью, стандарты изменились. В 1970-х годах изнасилование в браке тоже не считалось преступлением.) Другая женщина, член делегации, которая встречалась с министром образования США Бетси Девос, по всей видимости, считала, что в качестве полового воспитания достаточно велеть мальчикам «держать ширинку застегнутой» (хотя Девос, сторонница принципа полного воздержания, наверняка согласилась с ней)
[192]. Существующая система, по-видимому, не приводит нас к пониманию, не залечивает раны, не заботится о справедливости. Где примеры, где идеи, которые способствовали бы дальнейшему развитию дискуссии?
А потом через Стефани Лепп — мою коллегу, которая ведет подкаст Reckonings, — я познакомилась с Анвен и Самиром.
«Сделай ее!»
Самир вырос в Лос-Анджелесе, у него четыре сестры, и он единственный мальчик в семье. Воспитывала его в основном мама, родом из Сальвадора, хотя он часто помогал в больницах и благотворительных организациях вместе с отцом — он родом из Пакистана и мусульманин. Как и многие ребята, он играл в видеоигры и занимался спортом. Никто никогда не говорил с ним о сексе и отношениях. «Мое половое воспитание ограничивалось государственной школой Лос-Анджелеса, — сказал он, — и тем, что я видел в интернете и СМИ: то есть порнография, триллеры для подростков, комедии, боевики, телепередачи и все такое». На его восемнадцатый день рождения дядюшки и кузены по материнской линии приобщили его к мужским ритуалам (и правам), а именно стали водить в клубы. Они сказали ему: если увидишь на танцах «горячую» девушку, нужно «подойти к ней сзади и прижаться. Она обернется и посмотрит на тебя, и, если ты ей понравишься, она будет танцевать с тобой. Если нет, она отойдет». И они посоветовали «трахать каждую телку, какая попадется под руку».
Самир отчасти объясняет свое поведение тем, что он «дитя двух мачистских культур», но его мировоззрение мало чем отличалось от представлений других ребят, с которыми я беседовала, и не зависело от этнической принадлежности. Сексуальные победы стали для него мерилом мужественности. Вечер проходил зря, если он не получал телефонный номер девушки. Его настойчивость так раздражала, что некоторые одноклассницы стали избегать его. Однажды, в одиннадцатом классе, он так нагло приставал к своей тогдашней девушке, которую искренне любил, что она вышла из машины, хлопнула дверью и ушла к своей подруге. «Я знал, что виноват, — сказал он, — но не понимал, почему, а она не смогла объяснить. Я подумал: Почему ей этого не хочется? Что с ней не так? После этого наши отношения испортились».
В небольшом колледже на Тихоокеанском северо-западе, куда поступил Самир, студентам прочли обязательную лекцию об обоюдном согласии. Однако и после нее парень считал насильниками только стремных типов, что нападают на женщин в темных закоулках; а еще мерзавца, который на вечеринке дал одной из его сестер «Рогипнол» (снотворное). «Ясно, подумал я, — вспоминает Самир, — если я увижу подозрительного чувака или если девушка попадет в неприятную ситуацию, я буду героем, спасу ее и совершу подвиг! Вот и все, что я усвоил на лекции по обоюдному согласию».
