Большинство северных торговых судов в XIV в. имели только одну мачту с поперечным реем, состоявшим из одного массивного поперечного бруса, на который складывали большой квадратный парус. Однако, хотя квадратные паруса и использовались постоянно на Севере, чему не мешало влияние арабов, они усовершенствовались и перестали быть примитивным парусным вооружением древних времен в нескольких важных аспектах. Обычно парус был свернут на рее, и доступ обеспечивался выбленками на вантах, что было сугубо северной особенностью. Галсы и шкоты были отдельными веревками, позволявшими кораблю лавировать, не убирая паруса. Беседочные узлы регулярно применяли для удержания боковой шкаторины паруса против ветра, а рифление – чтобы уменьшить парус, так как риф-сезени пересекали весь парус через равные интервалы. Прямое парусное вооружение, снова появившееся в Средиземноморье, во многих отношениях превосходило римские прямые паруса, которые во время «темных веков» раннего Средневековья уступили место треугольному парусу сарацинов.
Северные торговые корабли, построенные описанным выше образом, имевшие парусное вооружение и широко известные как коти, пришли в Средиземноморье вслед за крестоносцами и торговали там во все возрастающем количестве в XIV в. Многие из них были с берегов Страны Басков, и баскам, а также другим иберийским морякам принадлежит инициатива последовавшей комплексной гибридизации. Коти, хоть и были неуклюжими и медленными, привлекали внимание благодаря своей вместительности, простоте парусного вооружения и небольшим командам для управления ими. Кораблю с латинским парусным вооружением, перевозившему в Средиземном море, скажем, 250 тонн груза в XIV в., требовалась команда численностью 50 человек; кораблю с прямым парусным вооружением и такой же грузоподъемностью – только около двадцати плюс вдобавок, возможно, полдюжины юнг. Прямое парусное вооружение не вытеснило латинский парус из Средиземноморья так массово, как латинский парус вытеснил прямой парус четырьмя-пятью веками раньше. Латинское парусное вооружение сохранилось на небольших кораблях прибрежного судоходства, на всех кораблях, оснащенных веслами, и вообще на кораблях, которым требовались маневренность и скорость. Однако к 1400 г. прямой парус был широко принят на вооружение больших, медленных и вместительных торговых кораблях в большинстве регионов Средиземноморья.
Частично вернувшись к прямому парусу, средиземноморские моряки не довольствовались им, как моряки из более северных стран Европы. С характерной для них изобретательностью они начали приспосабливать его так, как подсказывала им их собственная практика обращения с латинскими парусами. К скрепам, которые поддерживали северный прямой рей, они добавили подъемник у кронштейна рея, так что появилась возможность использовать более длинные и тонкие реи, которые (как латинские реи и в отличие от северных реев) обычно состояли из двух перекладин, крепко связанных вместе и перекрывавших друг друга у прикрепленного к середине рея свернутого паруса. Привыкшие к такелажу у основания и наивысшей точки латинского рея, они вскоре заменили одну веревку на рее, как это было принято на северных судах, на более мощные брасы и шкентеля брасов и приладили такелаж к булиням. В паруса вставляли клинья, чтобы создавать отдельные полости, наполненные ветром, по обеим сторонам от срединной линии. Чтобы приводить к ветру, использовали бортовые скулы судна в добавление к булиням. Это были лини, прикрепленные к коушу в центре основания паруса; они проходили вокруг мачты через коуш и дальше вниз к палубе, разглаживаясь в середине паруса, в то время как булинь придавал жесткость боковой или задней шкаторине паруса. Эти приспособления были очевидными улучшениями и вскоре распространились и в Северной Европе. Им следует противопоставить два полезных приспособления северян, которые на протяжении многих лет отказывались перенимать средиземноморские моряки: выбленочные тросы и риф-сезни. Вместо выбленочных тросов в вантах они по-прежнему использовали для доступа к реям и марсам скок-ванты до верха мачт. Этот ограниченный и неудобный доступ был отражением некоего консерватизма; средиземноморские моряки, привыкшие к латинским парусам, не сразу переняли практику северян убирать паруса на реи, а на протяжении нескольких лет продолжали опускать реи, как они это всегда делали. Соображения обороны тоже могли играть свою роль, так как без выбленочных тросов вражеские моряки, идущие на абордаж, не могли легко взобраться на марс. Отсутствие таких тросов до конца XV в. служило отличительной чертой южных кораблей с прямым парусным вооружением от северных с аналогичным во всех других отношениях парусным вооружением и одинаковой постройки. Вместо риф-сезеней южане использовали бонеты – дополнительные полосы холста, которые в хорошую погоду можно было привязывать к основанию главного нижнего паруса и убирать – в плохую. Использование этих бонетов, которые не смогли вытеснить риф-сезени, распространилось в Северной Европе наряду с другими средиземноморскими модификациями прямого парусного вооружения. И хотя риф-сезени были широко распространены в парусном оснащении северных кораблей приблизительно до 1450 г., после этой даты приспособление южан стало применяться повсеместно.
У северного кога, как мы уже видели, обычно была одна мачта. Средиземноморские моряки привыкли к двух– или трехмачтовым кораблям и, перенимая и изменяя конструкцию кога, они, естественно, добавили дополнительные мачты к одной главной мачте. Изначально это делали одним из двух способов: путем установления короткой фок-мачты обычно с одним прямым парусом, получая простейшее бриговое парусное оснащение; или путем установления бизань-мачты обычно с треугольным парусом, получая парусное оснащение как у кеча (небольшое двухмачтовое судно. – Пер.). Оба этих способа, но особенно второй, сильно улучшили управляемость базового кога с прямыми парусами и его ходовые качества при изменении направления движения судна. Второй способ был, вероятно, более распространен, но оба они были повсеместно в ходу приблизительно к 1430 г. На одном корабле можно было скомбинировать оба способа: поставить прямые паруса на фок-мачте и грот-мачте и латинские – на бизань-мачте. Такой трехмачтовый гибрид появился около 1450 г., и на протяжении более двухсот лет латинские паруса были задними парусами на всех европейских трехмачтовых кораблях. К 1450 г. средиземноморские моряки также обнаружили еще одно важное преимущество прямого паруса – легкость, с которой большой по площади холст можно разделить на части для удобства обращения с ним. Первым шагом в этом направлении было добавление марселя (топселя) сначала размером с носовой платок, который выбирался не к рею – это пришло позже, – а к кромке марса. Другие добавления последовали в конце XV в.: шпринтовый парус, привязанный к рею ниже бушприта, полезный при поворотах носовой части судна при выходе в море; на некоторых больших кораблях – фок-марсель; на некоторых – дополнительная бизань-мачта и тоже с латинскими парусами, хотя эта бизань исчезла к середине XVI в. Настоящая революция – союз между прямым и латинским парусным вооружением, между Атлантикой и Средиземноморьем – произошла на коротком промежутке времени длиной приблизительно 20 лет в середине XV в. Результатом этого тесного союза стал базовый барк – прямой предок всех кораблей с прямым парусным вооружением эпохи разведывательных исследований и более поздней великой эпохи плаваний. Новый и плодовитый гибрид, он быстро распространился не только по Средиземноморью, но и лишь с незначительными местными отличиями на всем побережье Европы.
