Обычная вахтенная работа состояла в откачке воды, так как все деревянные корабли в какой-то степени протекают; в том, чтобы подмести, вымыть и отскрести все деревянные части корабля, отрегулировать тросовые талрепы или снасти, с помощью которых ставился стоячий такелаж. Последний требовал постоянного внимания, так как все корабельные снасти были из пеньки и бесконечно растягивались, когда были новыми, провисали, когда высыхали, и натягивались с каждым проливным дождем. С другой стороны, моряки в XV – начале XVI в., в отличие от своих потомков, наших современников, проводили мало времени за покраской. Покраска в те времена была ограничена перилами и стойками и – иногда – геральдическими гербами. Работы на надводной части корабля производили с помощью какой-то темной субстанции, возможно, ворвани или смолы или их смеси. Помимо рутинных работ по уборке или техническому обслуживанию, главными задачами вахтенных были: вести наблюдение, устанавливать к ветру паруса при изменении курса судна или ветра, увеличивать или уменьшать паруса и вести судно.
Наблюдательные пункты не требуют никаких комментариев; их обычным местонахождением была гротстеньга, а впередсмотрящие были глазами корабля. О подробностях работы с парусами в конце XV – начале XVI в. можно сделать вывод по картинам того времени; самые давние подробные описания содержатся в морских учебниках XVII в. В отсутствии риф-сезеня обычным способом увеличения паруса было привязывание бонетов к основанию нижнего прямого паруса, а чтобы его уменьшить, нужно было убрать бонеты. Топсели сворачивали наверху либо на реях, либо вертикально на марсе. В штормовую погоду сами нижние прямые паруса могли убирать, а на маленьких кораблях эта операция, вероятно, требовала участия всех моряков, так как она включала спуск рея. Можно только догадываться, что именно делали с углами паруса, и как именно спущенный парус собирали с помощью нок-горденей. Установка парусов управлялась снастями, шкотами и булинями, а выравнивание реев – их брасами. И хотя ходовые качества кораблей с прямым парусным вооружением в XV в. сильно улучшились, они все еще были недостаточными по современным меркам, и долгое движение против ветра было утомительным и тяжелым делом, которого следовало всячески избегать. Бизань с латинскими парусами, очевидно, при этом выполняла очень важную функцию, и в начале XVI в. управляться с ними стало легче благодаря появлению гандшпугов, столь хорошо заметных на картинах Брейгеля. Треугольный парус, оснащенный таким образом, можно было развернуть через корму, а не перед мачтой. Даже с таким усовершенствованием положить корабль на другой галс с помощью такелажа, вероятно, было чрезвычайно трудно, а при свежем ветре – невозможно. На коротком и широком корабле при относительно большом грот-парусе сзади риск потерять управление и лишить корабль маневренности, наверное, был очень велик. Вероятно, капитаны, как правило, предпочитали делать поворот через фордевинд, соглашаясь на последующую утрату подветренного хода. Вероятно, сама ширина таких кораблей делала их послушными рулю и тем самым минимизировала потери при таком повороте, но многие корабли и тогда, и позднее погибали из-за нехватки пространства для осуществления поворота на фордевинд, когда оказывались запертыми в бухте на подветренном берегу в слишком ненастную погоду, когда пытались изменить курс с прямыми парусами.
Осуществлять рулевое управление быстро совершенствующимися кораблями в эпоху разведывательных исследований было непросто, и в этом отношении размер и сложность конструкции кораблей имели тенденцию опережать их механические качества. Кораблем управляли посредством длинного румпеля, прикрепленного с помощью шипа к головной части руля и действующего через отверстие, вырезанное в корме. Рулевой стоял у румпеля на заднем конце главной палубы и управлял судном по компасу. Квартердек над его головой мешал ему видеть и паруса, и небо. Его действия контролировал офицер, стоявший наверху на вахте, который, очевидно, выкрикивал свои приказы через открытый люк в квартердеке. Кораблями размеров каравеллы можно было так управлять без особых трудностей, но на более габаритных кораблях осуществлять связь между офицером и штурвальным стало труднее, а сами размер и вес руля представляли собой большую проблему, особенно при волне с траверза и попутной волне. Корабли этого периода с их относительно неуклюжим парусным вооружением не так-то просто было развернуть кормой к ветру, как современный парусный корабль. В шторм опасной силы было принято идти с попутным ветром под приспущенными или даже совсем спущенными парусами. Высокая корма служила для того, чтобы корабль не заливали волны, но немало воды, вероятно, попадало через отверстие для румпеля с каждой попутной волной, и нужно было много сил и мастерства, чтобы удерживать румпель ровно и не давать кораблю повернуться боком к волнам. На больших кораблях руль был оснащен вспомогательными снастями, которые были прикреплены к болтам с проушинами по обеим сторонам от румпеля, чтобы уменьшить физический труд при управлении судном. Даже при всем при этом сообщалось, что для того, чтобы удерживать румпель судна Madre de Deus (награда Берроуза в 1592 г.) в бурном море, требовались от двенадцати до четырнадцати человек. В начале XVII в. появилось приспособление, с помощью которого кораблем можно было управлять с квартердека. Это был вертикальный румпель – длинный рычаг, работающий на оси поворота, установленной на квартердеке. Его нижний конец через кольцо был прикреплен к румпелю, верхний конец выступал над квартердеком, и за него держался рулевой. Толкая верхний конец вертикального румпеля к левому или правому борту, он двигал румпель, находившийся внизу. Вертикальный румпель имел то преимущество, что давал возможность рулевому наблюдать за парусами, но движения румпеля были очень ограниченны, так что он был бесполезен в штормовую погоду. Еще одно усовершенствование в XVII в. стало результатом развития свисающих кормовых подзоров и дало возможность перенести головную часть руля в кормовой подзор через небольшой вертикальный порт для руля и покончило с большими горизонтальными отверстиями для румпеля. Это, конечно, сильно улучшило водонепроницаемость кормы. Окончательным решением всех этих проблем управления парусными кораблями стало оснащение головной части руля поперечным румпелем и проведение линей через ряд ведущих шкивов к горизонтальному барабану, установленному на квартердеке, который можно было вращать посредством колеса; но корабельное рулевое колесо появилось не раньше XVIII в.
Компас, по которому осуществляли рулевое управление кораблем в конце XV в., давно развился из своей примитивной формы в виде иглы, намагниченной от магнитного железняка и плавающей на щепке в миске с водой. Его производством занимались профессиональные мастера-инструментальщики. Намагниченную железную проволоку сгибали вдвое и приклеивали под круглой картушкой компаса, установленной на оси в центре, на которой она могла свободно вращаться, и помещали в круглую коробку. Сделанная из мягкого железа стрелка имела склонность терять свой магнетизм, и время от времени ее приходилось вынимать из коробки и «подпитывать» от естественного магнита, который имел при себе каждый лоцман. На картушку компаса были нанесены деления восьми основных «ветров» и их более мелкие деления общим числом 32, а иногда 64. Поэтому можно было считывать румбы до 5–6°, хотя градусы как мера румба на компасе и в то время, и долго еще не использовались, и один из первых уроков, который получал начинающий моряк, состоял в том, чтобы научиться правильно называть все румбы компаса в прямом и обратном порядке. Любопытно, что нет упоминаний о курсовой черте – указательной отметке на корпусе компаса, напротив которой читали курс корабля до конца XVI в. Очевидно, рулевой определял направление движения по мачтам или носу судна. На кораблях любого размера, вероятно, имелись два компаса – один для рулевого и один для офицера, который определял курс корабля. Когда компасом пользовались в море, его защищали от погодных условий и устанавливали на такой высоте, чтобы рулевому было удобно его видеть. Ночью возле него ставили лампу. Во многих инвентарных корабельных списках XV–XVI вв. упоминаются сундуки для ламп и компасов, хотя никакой более подробной информации об этих предшественниках современных нактоузов у нас нет. Шарниры – поворотные кольца для удержания компаса в ровном положении при качке корабля – использовались по крайней мере с начала XVI в. Отклонение не было серьезной проблемой на кораблях, которые содержали незначительное количество железа, но на тот факт, что о его существовании знали в XVI в., указывает часто повторяющаяся настоятельная рекомендация, чтобы нактоузы были закреплены деревянными клиньями, а металлические детали компаса – ось и поворотное кольцо были сделаны из латуни.
